– А врачи? Что говорят? – снова влезла Тучка.
– А что врачи? Врачи вот тут, – Утюг слегка постукал пальцем по лбу, – Лечить никогда не умели, и сейчас не умеют. Максимум, на что способны – облегчить страдания и сделать периоды интермиссии подлиннее. Предлагали стационар, но я никогда не считал, что там, среди чужих людей, Мише будет комфортнее, чем дома.
Утюг немного помолчал и начал рассказывать о дне, последовавшем после перезагрузки.
– Он, когда ко мне с утра пришел, в спальню, я сразу понял, что ему плохо. Подумал, что наступило обострение. Дарья в этот день должна была прийти только после обеда, она у нас не живет, когда с Мишей все хорошо. Так что дома не было никого и пришлось самому справляться.
– А мама? Мама где была? – удивилась Тучка.
– Мы с ним много лет уже вдвоем. Мама.. Она умерла. Погибла в автомобильной аварии. Миша тогда нормальный был. Маленький еще, шесть лет. Она его не знала... таким. Потом врачи говорили – следствие детской травмы. Но им бы все привязать к детским травмам. Универсальная, все объясняющая причина. Миша маму почти не помнит, но мы иногда вспоминаем ее. Я рассказываю, он слушает. Фото смотрим. Ну, это не важно. Вдвоем мы были, не было дома никого. Пока его скручивал, он мне всю руку ободрал, флакон перекиси на себя потом вылил. Но мне привычно, скрутил и привязал к кровати. Напоил таблетками. А тут это еще все – ни электричества, ни связи, врача не вызовешь. Накормить его пытался, все выплевывал. Я хотел за Дарьей съездить и за дочкой ее, они вдвоем живут, давно я думал их к нам переселить, но ей в школу там удобнее, бабушка рядом – так и не сложилось. Хотя, наверное, оно и к лучшему. Выехал за Дарьей, ну, и на улице увидел, сами понимаете что. Люди жрут людей. Прекрасная картина гибли общества. Зато увидел, что нынче в кулинарной моде. И что теперь вместо ресторанов.
– Только не говори, – Лом грязно выругался, – Что ты кормил его людьми!
– Пошел ты, – Утюг беззлобно отправил парня в популярное пешее путешествие, – Я мясо закупаю частями тушек. В деревне, со двора, у знакомых. Экология, все такое. Килограмм сорок было свинины. Ну, и говядины, с пятнадцать. Он уже после десяти килограмм посвежел, довольный стал. Я уж думал, легче ему станет. Сидел рядом все время. Разговаривать пытался. Читал любимые книги. Потом он в рост пошел, как будто год прошел за день. Через сутки я его уже четырьмя ремнями вместо одного связал, на каждую руку и ногу.
– Ты зачем его вообще кормил? – удивленно спросил Лом.
Утюг долго молчал, жуя губы и покачивая головой.