— Я боюсь, что нам не дадут отдельной комнаты, — сказала Кетеван.
— Дадут, попроси директора санатория… Знаешь, что я придумал…
— Я беспокоюсь за Гию, он так любит купаться…
— Не отпускай его одного — и все… Рассказ будет такой…
— Одна и я боюсь купаться. До твоего приезда я, наверное, не войду в море.
— Вот и прекрасно.
— Такси, мама, такси! — закричал Гия и побежал по спуску за автомобилем.
Заскрипели тормоза, такси остановилось поодаль, водитель высунулся из окна и задним ходом подъехал к пассажирам. Они сели в машину, и их узкие тени поглотила, вобрала в себя огромная тень машины. Гия захотел сесть впереди рядом с шофером.
— Кетеван, — зашептал Ладо, — знаешь, о чем я напишу рассказ?
— О чем?
— Я думал всю ночь о тебе, о Гие…
— Ну и что? — Кетеван заинтересовалась.
— Представил себе, как вы будете без меня там, на море. Представил себе все: как вы приезжаете, первый день у моря, восторг Гии — он ведь еще не видел моря… У одного английского или французского писателя есть рассказ: девочку, которая никогда не видела моря, с завязанными глазами подводят к самой воде, а потом повязку снимают, и, пораженная величием и красотой моря, она теряет сознание…
— Гия сознания не потеряет, — улыбается Кетеван.
— Да, потому что он еще слишком мал, чтобы понять… Ты тоже была маленькой, когда впервые увидела море?
— Да, меня возили на побережье каждое лето. — Кетеван лукаво блеснула глазами и спросила: — Так ты напишешь рассказ про Гию и про меня?
— Нет, я хочу написать рассказ о девочке, которая никогда не видела моря.
— Никогда, совсем никогда? Или когда состарилась…
— Эта девочка не успела даже повзрослеть. Она умерла, так и не увидев моря.
Кетеван пристально поглядела на мужа, его голос показался ей странным. Опухшие от бессонной ночи глаза, казалось, блестели от набежавших слез. Словно он видел перед собой несчастную героиню рассказа.
«Какой он еще ребенок, — подумала Кетеван, — переживает из-за выдуманной истории».
— Почему же ты все-таки убиваешь эту девочку? — спросила она мужа.
— Не я, а война убивает ее.
— Война?
На некоторое время оба замолчали.
— Кетеван, — начал Ладо, — я хочу описать любовь юноши и девушки, сильную, безрассудную, какой бывает первая любовь. Они случайно знакомятся в один прекрасный летний вечер на тбилисской улице, полной народу. Он — студент первого курса, она — школьница. В тот же вечер они впервые остаются одни… — Ладо запнулся, — вообще они встречаются всего три раза…
— Почему именно три? Пусть они встретятся еще, — заметила Кетеван.
— Еще? — поднял брови Ладо. — Можно, поглядим… Так вот, они впервые остаются одни… Беседа между ними идет сдержанная, застенчивая, но зато совсем иначе звучат их голоса, никогда юноша не был так остроумен и ловок, никогда девушка не была так изящна и нежна. В ту минуту они не знают, не чувствуют, что ими движет неведомая сила, та, что выше и сильнее всех остальных. У девушки черные брови, изогнутые, словно лук, и голубые глаза. Каштановые волосы разделены белой полоской пробора. Ей шестнадцать лет. Она еще не ощущает своей привлекательности, не осознает своего очарования. Она еще дитя. Она любит музыку, любит ее, как живое существо, по понедельникам ходит на симфонические концерты. Она и сама еще не знает, почему ее так сильно влечет музыка. Вот и юноша этот привлек ее, словно любимая мелодия, а она и в тайне этого чувства не может разобраться. Она словно слушает новый мотив, который бросает ее в дрожь, кружит голову. Сила этого нового ощущения так же непостижима, как сила музыки. В этот вечер они скоро расстались, и девушка сказала…