— Кино, мама, ведь это кино! — вдруг воскликнул Гия, тыча пальцем в стекло автомобиля.
— Да, кино.
— А в Сухуми тоже есть кино?
— Конечно.
— А зоопарк?
— Вот приедем — увидишь.
— Знаешь, какие пальмы в Сухуми? — Шофер с улыбкой покосился на мальчика.
— Дальше, Ладо, дальше! — торопила мужа Кетеван. — Что же сказала девушка?
— Она сказала: мне надо домой, чтобы успеть приготовить уроки. А юноша ответил: завтра воскресенье, ты сможешь позаниматься завтра. Нет, сказала девочка, это не школьные уроки, я должна приготовить немецкий. Она с детства изучала немецкий язык и могла свободно читать толстые книги.
— Ладо!
— Да?
— А разве это важно для рассказа?
— Что?
— То, что девочка знала немецкий.
Ладо задержался с ответом.
— Наверное, это имеет свое значение, — Кетеван пришла ему на помощь, — иначе бы ты не придумал!
— По правде говоря, — Ладо покраснел, — эта деталь в рассказе не играет никакой роли. Никакой, — почему-то повторил он.
— Тогда зачем ты перегружаешь произведение? — Теперь покраснела Кетеван: она редко осмеливалась делать мужу замечания. — Прости, что я прервала тебя, — добавила она.
— Я хочу подробно, до мелочей, описать их первую встречу, потому что в действительности их знакомство в тот вечер началось, в тот вечер и кончилось. Не кончилась только любовь…
— Что тебе задано на урок? — спросил юноша.
— «Вертер». Запись от восьмого ноября. Я должна выучить ее наизусть.
— Как ты хочешь назвать девочку? — неожиданно спросила Кетеван.
— Как назвать? Не знаю… каким-нибудь красивым именем: Нана, Манана, Мзия… или Хатуна.
— Пусть будет Хатуна, — решила Кетеван, — а юношу — юношу… все равно, как хочешь.
В тот вечер он впервые проводил ее домой. Шли они не спеша, и им в голову не приходило, что их счастье будет таким коротким. Когда они проходили мимо университета, девочка вдруг остановилась. Белое здание стояло, облитое лунным светом. Хатуна сложила ладони, будто на молитве, и восторженно воскликнула:
— Ах, как красиво! Как будто песня!
Юноша в первый раз услышал ее по-детски прерывающийся голос. Он любил все непосредственное и искреннее. Он повторил про себя: «Как будто песня!» — и заглянул Хатуне в глаза.
Девочка сама походила на песню, созданную природой в минуту вдохновения. В этой песне нельзя было изменить ни одной нотки…
— Парня назови Ушанги! — прервала мужа Кетеван.
— Ладно, пусть будет Ушанги. В ту ночь он долго не мог заснуть, ворочался в постели, думал о Хатуне, все старался представить ее лицо, улыбку, но воображение не подчинялось ему. Только появятся черты Хатуны, только вздрогнет и радостно забьется сердце, как все исчезает, ускользает, гаснет… Внезапно он вскакивает с постели, босиком бежит к книжному шкафу, находит «Страдания молодого Вертера» и раскрывает на нужной странице: 8 ноября… В этот день Вертер долго сидел на том месте, где накануне прошла Лотта… Сердце Ушанги переполнено. Он, перед тем как заснуть, повторяет прочитанные строки, и ему приятно сознавать, что эти же слова произносила сегодня Хатуна.