Выжить на взлете (Ли) - страница 51
Тем временем новое потрясение пришлось пережить людям — в августе 2000 года в Баренцевом море трагически для всего экипажа затонула атомная подводная лодка «Курск». Как это могло случиться и кто виноват — об этом много писали и рассказывали эксперты, спешно созванные комиссии, — но всем было понятно, что во флоте не все в порядке, коль в мирное время на учениях гибнет один из самых современных подводных крейсеров. Когда же обнаружилось, что имелась возможность спасти экипаж — еще несколько часов моряки стуком о корпус подавали сигналы SOS из уцелевшей после взрыва кормовой части корабля, а после просто задохнулись без воздуха, — если бы не халатность командования флота, то поднялась волна народного возмущения. Власти до последнего скрывали правду, но она все равно вылезла наружу — в спасательных работах, начавшихся едва ли не через сутки после гибели лодки, участвовали иностранные суда, командам которых не было смысла утаивать картину случившейся катастрофы.
В стране объявили траур по погибшим морякам, вскоре последовали отставки тех, кто оказался причастен к гибели корабля и вовремя не предпринял спасательные меры. Но еще долго у народа оставался осадок, возможно, впервые возникла мысль — а так ли честен перед ним сам Путин, нет ли и на нем вины в случившейся беде?! Еще больше сомнения посеяла авторская программа известного телеведущего Сергея Доренко, в которой он прямо высказался — президент солгал о катастрофе и о спасательной операции. После Доренко уволили с телеканала, а программу сняли с эфира, но слухи о ней разошлись среди людей, очерняя в их глазах образ благородного радетеля страны без страха и упрека. Были в последующие годы другие беды и катастрофы, даже с большими жертвами, но вот именно та первая, с «Курском», стала в народе самой памятной и обидной, а для Путина, наверное, неприятной, притом в первый год его правления.
В сентябре Оля родила дочь, довольно голосистую и беспокойную, едва ли не сразу после выписки из роддома не давала Павлу высыпаться. Долго не выдержал, перешел в дальнюю комнату, с того времени практически не делил постель с женой. Уже не скрываясь, проводил вечера с любовницей, иной раз прихватывал и ночь. Единственно, кто связывал с семьей — сын, тому уже исполнилось два года, как-то незаметно прикипел душой к малышу. Да и Василек тянулся к нему больше, чем к матери, с утра бежал и ложился в постель к отцу, если тот еще не встал. Вместе завтракали, занимались какими-то играми, несмотря на какие-то спешные дела — для Павла эти ранние часы оставались табу, только для сына. Иной раз брал его на службу, тот бегал по коридорам, заглядывал в кабинеты, заводил серьезные разговоры со взрослыми. А те лишь умилялись малышу и не столько из-за положения отца, а больше его ласковому нраву и не по годам развитому уму, наверное, не уступающему родителю в этом возрасте.