Из уст очевидца — а не страниц Интернета, кстати, только зарождавшегося на информационных просторах страны, — Павел узнал о событиях, приведших народ к такому бедственному состоянию. Перестройка Горбачева, общая эйфория от предоставленной властью свободы (или ее видимостью), начало частного предпринимательства, пустые полки в магазинах, стремительный рост цен, а потом паника от денежной реформы Павлова. Дальше все хуже — путч ГКЧП, последовавший вскоре фактический переворот, устроенный беловежской троицей — Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем, по сути, развалившим страну. Сергей Александрович не стеснялся в крепких выражениях, рассказывая о них:
— Горбачев, мудак, просрал великую страну. А эти ебаные стервятники, захотели стать удельными хозяевами, и наплевать им на народ, голосовавший на референдуме за сохранение Союза! И что теперь — тот, кто пришел к власти, разбазарил и разворовал все нажитое за семьдесят с лишним лет, а простые люди вымирают с голодухи и безденежья, даже после войны жили лучше, чем сейчас!
О самом Павле и его состоянии врач как-то высказался:
— Странно, ты вполне вменяемый парень, впервые встречаю среди пациентов настоль здравомыслящего молодого человека — и как тебе угораздило лишать себя жизни! Наблюдаю за тобой все это время и не вижу никаких оснований тревожиться за твою психику. Жаль, что в первый день не довелось обследовать после коматоза, когда ты пришел в себя — меня срочно вызвали на консультацию в городскую больницу, — но дежурный врач не нашел острой клиники. Так что выписываю с диагнозом — здоров как бык, если не считать амнезию, вон какой вымахал! От себя советую — займись спортом, все же есть у тебя лишний вес…
На выписку приехали оба родители — мать оформляла бумаги, разговаривала с врачом, а отец помог собрать вещи и отнес их в машину. После прощания с Сергеем Александровичем и соседями в отделении Павел вышел с матерью за ограду больницы, здесь у ворот поджидал отец на стареньком жигуленке-копейке — остатке былой роскоши, как с грустной иронией он однажды высказался. На ней подрабатывал вечерами, таксовал после работы — зарплаты инженера вычислительного центра катастрофически не хватало. Хорошо еще, что мать после увольнения из института по сокращению устроилась в школу учительницей физики, пусть и на полставки — хоть небольшие деньги, но все же как-то можно перебиваться. Родители при Павле не говорили о нужде в их семье, но он сам понимал из отдельных слов в разговорах между ними, да и по одежде было видно — экономили на всем, разве что не на сыне.