Власти Иерусалима с гордостью чтили святость частной собственности, охраняемой колониальным наследием прецедентного права. Это было к лицу городу, большинство обитателей которого вопрос добра и закона ставили в жизни на видное место. Власти предпочитали не нарушать особенную структуру владений, расцвечивающих городское пространство: инкогнито владельцев придавало Иерусалиму таинственности. Я понимал, что застрял в нем, как шмель в каперсе. Я собирался оплачивать коммунальные платежи вслед за отцом, но еще не сообразил, как устроить для этого встречу с собственниками. Коммунальное хозяйство обслуживала специальная компания, а чеки ежемесячно отправлялись мной по указанию Беллы на адрес организации, чье название значилось латиницей на банковской ведомости: Ante Christum Natum – «До рождения Христа».
Три эти буквы – ACN – часто появлялись в записях отца; то крупным пляшущим почерком, когда, наверное, с деньгами было туго, то аккуратным, когда доходы дозволяли спокойствие. Встречались записи: «ACN заказал обзор в счет оплаты сентября и электричества за август. Оч. хор.». Или: «Неделя рабства в счет долга ACN». Для меня такие записи составляли орнамент его жизни – память цеплялась за эти детали, подобно пчеле, обтирающей тычинку.
Ярусная обособленность частей Иерусалима, некая мозаика таинственно проглядывающих сквозь оправу оград загадочных владений задана не только рельефом. Древность не оставляет на территории города следы жизни простых людей. Города-холмы наподобие Иерусалима, лепившиеся, как соты улья, вокруг единственного источника воды, стирают лачуги, как ветер пепел. Перестраиваются только внушительные жилища богатых. Турки запрещали евреям покупать землю, при том что ближневосточный форпост, изначально предохранявший их империю от набегов номадов, не был интересен османам. Для ислама Иерусалим станет важен только благодаря запоздалой ревности к паломникам и сионистам (последних британцы воспринимали как обезумевших союзников; в 1930-х, когда обнаружилось, что отныне евреев не испугать погромами, встрепенулись и арабы). Подобно тому как они сожгли леса в паровозной топке на пути из Яффо в Дамаск и обратно, точно так же турки готовы были сторговать религиозным организациям, разбросанным по всему миру (но только не евреям), библейские земельные владения – до последнего клочка. Ордена всех конфессий, монастырские общины, сектанты, еретики, эзотерические общества – кто только не участвовал в создании рынка библейской каменистой земли, освященной приметами Ветхого или Нового Завета. Новый рынок начал стремительно развиваться после поражения России в Крымской войне, поскольку союзники потребовали от Османской империи в качестве платы за помощь вернуть латинский патриархат в Палестину; тогда христианам и были разрешены миссионерская деятельность и строительство новых церквей. Еще тысячелетие назад оттесненные из Старого города армянами, коптами, эфиопами и греками, теперь в окрестности Иерусалима наезжали командированные монахи и адепты: францисканцы, кармелиты, доминиканцы и августинцы, тезианцы, сакраментки с котомками опресноков и ритуальными кувшинами вина, пустеющими на закате, цистерцианцы в белых туниках и черных долгополых накидках, капуцины, минимы, сервиты и тринитарии с зашитыми в нательном белье общинными сбережениями. Жили подолгу, изучая, рыская, ходя на поклон к чиновникам, к землемерам, – чтобы из первых рук получить сведения о находках, проливающих свет на древнюю историю того или другого участка. Едва только отыскивалась какая-нибудь руина, как тут же вскормленный еще незрелым плодом догадки исторический миф взвинчивал цены за дунам.