Мифологическая размытость рождала и подогревала новый рынок. Например, неоднозначность местоположения Эммауса породила новые земельные притязания и придала цену неведомым доселе участкам земли, отстоявшим от Иерусалима на требуемые Евангелием от Луки шестьдесят стадий, в трех местах одновременно.
Случались на этом рынке, как и на любом, чудеса обретения и беды растрат. Бывало, посланцы переодевались в гражданское платье и отправлялись вместе с общинными сбережениями навеки в Южную Америку, принимая морскую болезнь как наказание за измену и радуясь, что так легко отделались. А бывало и такое: командированная общиной иозефитка больше года приценивалась и торговалась за участок в Иерусалимских горах площадью в два дунама, где, возможно, пребывал ковчег Завета – уже после того, как народы моря, устрашенные бедами, которые принесло им незаконное обладание святыней, вернули его израильтянам. Они водрузили ковчег на телегу без возницы и нахлестали запряженных нерожавших телиц, направив их по дороге в Иерусалим. Ковчег был встречен евреями в Бейт-Шемеше, и нашлись возжелавшие заглянуть в святая святых, чтобы узнать содержание Завета. Естественно, семьдесят невежд тотчас полегли как один, пораженные страшной электрической казнью. Ибо тут же громыхнул гром (зимой в Иудейских горах в карман за грозой не полезешь), и в склон, на котором вокруг телеги с золоченым ящиком толпились те, кто решил смысл заменить знанием, впились несколько молний. Произошло это в точности там, где находился заветный участок земли, торгуемый эфенди Феттулахом, дородным, как и его нос, с рыжими от кальянного мундштука усами, в засаленной феске. Он просил приличную цену, и монашка-иозефитка уж было получила из Лангедока одобрение матушки-настоятельницы, как вдруг турок так замахал руками, будто хотел поймать свой вспорхнувший прочь нос, и объявил тройную цену. Оказалось, его работник, недавно расчищавший от камней терраску, обнаружил под мотыгой мозаичные полы, оставшиеся от неких развалин. Приглашенные археологи дали справку, что на этом самом месте в византийский период стояла церковь, построенная, несомненно, как раз там, где остановилась повозка с ковчегом.
Что делать? Монахиня молилась и рыдала неделю, телеграфировала в родной монастырь, ждала ответа, ночуя подле крыльца отделения почты на улице Яффо, а тем временем цена росла, подогреваемая наплывом привлеченных находкой покупателей. Перепиской было решено оставить залог и повременить, пока сёстры ордена Святого Иосифа соберут недостающую часть. Монахиня пришла к эфенди Феттулаху, вспорола мошну – и не поверила выплаканным глазам: привезенная сумма умножилась и теперь ее хватало сполна.