Отец считал, что обыденность не стоит ломаного гроша, если она не расширяет опыт существования: «Почему всё, что умножает наши чувства и понимание Вселенной, сопровождается удовольствием? Почему падение звездного неба на переносицу в пустыне ночью способно иногда оправдать ваше рождение? Мне кажется, к размышлению об этом стоит привлечь проблему преображенного зрения в Эммаусе. Вот прикиньте: два апостола только что видели, как распинали их учителя, как хоронили его, как могила оказалась пустой. И на следующий день, ошеломленные происшедшим, отправились куда глаза глядят. Куда можно податься из Иерусалима? В пустыню или к людям? На восток – спуститься к Мертвому морю, или отправиться к торговым густонаселенным местам на запад, к Средиземному, к берегу остальной ойкумены? Что апостолам делать в пустыне после случившегося? Конечно, им хотелось идти к людям, говорить с ними о случившемся. Есть две дороги в Яффо. Через Модиин, вотчину маккавеев. И через Абу Гош. Обе они сходятся в Эммаусе. Туда апостолы и направлялись, собираясь заночевать. По дороге встретили интересного человека. И разговорились, рассказали ему, что произошло в Иерусалиме вот только что. А когда пришли в Эммаус, человек этот хотел идти дальше. Но они ему говорят: погоди, куда ты на ночь глядя, пойдем с нами на постоялый двор, заночуем. Тот говорит, ладно, пойдемте, еще поговорим. Пришли они, значит, ночевать, сели ужинать, вот как мы, допустим, сейчас с вами. Достали хлеб, вино налили. Выпили, закусили. И тут они – глядь, а перед ними Христос. Апостолы, конечно, сильно удивились. Как, мол, так, Христа мы не узнали? Всю дорогу говорили с Ним, про Него же и говорили, а смотрели как слепцы. А как только апостолы это поняли, спутник их – раз, и исчез, будто и не было. Так разве история эта не о прозрении? Разве она не говорит нам о том, что реальность – хлам? Этот случай в Эммаусе – событие первого причастия после Тайной вечери. В чем разница между узнанным Христом в Эммаусе и неузнанным? Разве суть этой истории не в том, что на месте Христа мог быть любой человек?»
Девиз Лифты был: «Быстро развиваются только одноклеточные», а превыше всего в этой компании ценилась общительность. Молчунов вытесняли не миндальничая, да они и сами отсыхали, не приживаясь. Я был исключением, ибо открывал рот, только если отец призывал прочесть справочную лекцию по той или иной затронутой естественнонаучной теме, скажем, о последних достижениях космологии, что вполне утверждало меня на особом положении. Если тебя привели в компанию и ты не сумел отличиться, второй раз не примут, потому что зачем нужны халявные зрители? Разве только если они принесли выпить, да и то билет этот был одноразовым.