Меньшевики же с их ответственным подходом — после майской конференции партии встали на позиции революционного оборончества. То есть, победила точка зрения, согласно которой они должны терпеливо объяснять солдатам, почему они должны держать фронт и умирать за Россию. При том, что большинство солдат к тому времени — РОССИЮ НЕНАВИДЕЛИ и искали повод бросить фронт.
Но еще до того — меньшевики, став частью партии власти и добровольно приняв на себя роль амортизатора для народного гнева — подписали себе политический смертный приговор.
28 апреля 1917 года. М.И. Скобелев, депутат Государственной Думы, меньшевик:
После революции мы сразу с безответственной оппозиции превратились в руководящую страной силу. Мы создали власть, и мы ее поддерживали. В новых условиях нам приходилось не разжигать, а, как пожарным, тушить разгоравшиеся народные страсти. Я только и делал, что тушил пожар, то среди рабочих, объявлявших стачку, то среди воинских частей, отказывавшихся повиноваться, то среди матросов в Кронштадте, расправлявшихся с офицерами. Обращаясь к массам в качестве представителя Петроградского Совета, я встречал их доверие, и мне удавалось подчинять их демократической дисциплине. Но если бы я теперь явился к ним в качестве министра, я боюсь, как бы они не сказали: мы знали, как разговаривать со Скобелевым, товарищем председателя Петроградского Совета, но мы не знаем, как разговаривать со Скобелевым, министром.
28 апреля 1917 года Н.С. Чхеидзе, один из лидеров Петроградского совета:
Когда мы защищаем от нападок не наше, а буржуазное правительство, говоря, что ни одно правительство не способно мгновенно восстановить мир и осуществить коренные реформы, то массы слушают нас с доверием и делают вывод, что в этих условиях социалистам идти в правительство не следует. Но если мы войдем в правительство, мы пробудим в массах надежды на нечто существенно новое, чего на самом деле мы сделать не сможем.
* * *
Вот в этих двух выступлениях двух лидеров меньшевиков кроется понимание и того почему меньшевикам к осени 1917 года никто уже не доверял, и почему Временному правительству к осени 1917 года никто не доверял. Меньшевики тушили пожар, в то время как Ленин его разжигал. Меньшевики стабилизировали ситуацию, но такую ситуацию, которая никого не устраивала, и для многих стабильность означала нищету или смерть. Ленин же изо всех сил пытался перевернуть лодку — и ему в октябре 1917 года это удалось. Меньшевики говорили, что нужно терпеть и жертвовать — а народ не хотел больше ни терпеть, ни жертвовать. И Ленин делал важнейшую для политика вещь — он давал надежду отчаявшимся людям. При этом он нагло врал и понимал это. Но люди хотели этой лжи, им хотелось, чтобы кто — то им сказал, что все будет хорошо и уже завтра.