Пускай зеленеют.
Вскоре среди умертвим начали попадаться падшие оруженосцы. Навык подсвечивал места их появления таким же образом, определить, какая именно тварь скрывается под моховым ковром, не получалось. Но это не вызывало затруднений, потому что для убийства требовались все те же два хороших удара дубиной.
Солнце перевалило за зенит, когда я столкнулся с новым видом скелетов. И тут же едва не подставился, на автоматизме наградив зарождающуюся тварь стандартной парой ударов.
Этого не хватило, костяное создание продолжало обрастать плотью. Спасибо, что процесс протекал не мгновенно и я успел исправить свою ошибку.
Чем дальше, тем больше попадалось усиленных скелетов. Все более и более опасных, но мало друг от дружки отличающихся. Приходилось работать дубиной изо всех сил, потому что некоторым требовалось уже четыре удара, а то и пять. Определять, что это именно такие твари, не получалось, пока дело не доходило до схватки.
Ночью пришлось сбавить темп, потому что я все чаще и чаще падал. Нет, об усталости вроде бы речь не шла, просто, как оказалось, «кровавое безумие» угнетает не только остроту чувств, но и мыслительную деятельность. Я постепенно впадал в апатичное состояние, двигаясь бездумно, если не считать корректировок курса ради убийства новых и новых тварей. При этом почти не обращал внимания на то, что творится под ногами, и забегал в глубокие лужи, где ноги вязли в илистом дне. На такой скорости это чревато последствиями, с которыми то и дело сталкивался. Кости при падениях не ломал, но периодически приходилось прибегать к «целительству», чтобы справляться с ушибами. Ухитрился набивать шишки, не только прикладываясь о древние кости, но и на чистых местах, где нет ничего, кроме воды и мха.
Утро встретил, ощущая себя зомби. Ноги идут, но мозг плохо понимает куда. Спасибо навигационному навыку, с ним не приходится задумываться о направлении движения, сам ведет по прямой.
Может, бодрости у меня и не отбавлялось, но за все приходится платить. Уже к полудню я не мог разглядеть ничего за сотню шагов, настолько сузился круг зрения. Или туман настолько сгустился, что вряд ли, ведь и прочие органы чувств работали все хуже и хуже. Я не ощущал вкуса воды в лужах, а при схватках с нежитью ноздри больше не улавливали запах тлена. Кожа стала деревянной, я перестал замечать, как по спине и бокам постукивают дубины и топор. Удивился, когда заметил прореху в куртке и глубокую, сильно кровоточащую царапину. Подлечился «целительством» и начал присматривать за своим арсеналом, что получалось скверно.