Стюардессы нам были очень рады, предлагая помощь в размещении. Весь «Аэрофлот» был в курсе написания мною песни «Стюардесса по имени Жанна» и поэтому все меня считали своим среди воздушных бортпроводниц. Солнышко заняла, как всегда, своё любимое место у иллюминатора, а я сел рядом в проходе. Мне было без разницы, где сидеть, а моя невеста любила смотреть, как мы взлетаем и садимся.
Пока команды пристегнуть ремни не было, я решил выяснить у Сереги, зачем он притащил Жанну в аэропорт.
— Она очень просилась и я не смог ей отказать, — ответил тот.
— Ты свою Ирину с собой везде возил, — продолжил я, — и чем это, в результате, закончилось?
— Это другое. Я не знаю, как у меня выйдет с Женькой, а с Жанной точно всё получится.
— Дело твоё. Я не против, просто надо было нас заранее предупредить.
— Она ждала меня у подъезда. Для меня это тоже было неожиданным.
— Я обратил внимание, у тебя все девушки с именами на букву «Ж» подбираются. Смотри, чтобы какая-нибудь Жозефина третьей у тебя не появилась.
Я улыбнулся и подумал, что сам совсем недавно завёл себе в Париже любовницу по имени Жасинта. Но Серёге, как и Солнышку, об этом знать совсем необязательно. Тем более, это дочь самого президента Франции, а здесь уже политика. Правда, Ситников уже, наверняка доложил Андропову о моей вероятной связи с дочкой Валери Жискар Д’Эстена, но Андропову по должности это было необходимо знать.
Общение с женщинами сделало Серёгу более общительным и иногда даже многословным. Ну это для тех, кто хорошо знал его до этого, когда он в разговорах чаще молчал, чем говорил.
Солнышко, когда я вернулся на своё место, спросила меня, что сказал Серега.
— Сказал, что Жанна ему нравится, — ответил я на её вопрос, — и что она перехватила его сегодня утром прямо у подъезда. Ему было неудобно её прогонять.
— Я так и поняла, — сказала она. — Он идёт по твоим стопам и тоже завёл себе двух женщин.
— Ты, всё-таки, меня до конца не простила.
— Простила, не переживай. Всё окончательно забудется, когда у нас появится малыш.
— Я согласен, только чтобы ты была счастлива, уже в Лондоне перестать предохранятся. В этом случает и Маша будет настаивать на этом.
— Ты же знаешь, что мы обе этого очень хотим.
— Ну смотрите. У меня в роду были двойни, так что родите мне сразу четырёх малышей, вот тогда узнаете. Четверо это не двое, забот будет выше крыши.
— Ух ты! А ты ничего мне не говорил об этом.
— Это я специально молчал, чтобы ты меня не замучила своими просьбами о ребёнке. Ну а теперь мне деваться уже некуда. Ты себе представляешь, что у вас с Машей будет сразу столько детей?