Меня тут же накрывает сочувствием к нему. Разумеется, дело в его отце, узколобом человеке, столь озабоченном духовностью, но слепом ко всему прочему. Зейде никогда не отвез бы сыновей в Европу, запретив им при этом смотреть на достопримечательности. Он всегда говорит, что мир был создан для того, чтобы мы восхищались его великолепием. Быть может, мы с Эли вернемся в Европу вместе — я всегда мечтала повидать мир. Внезапно перспектива брака, который может стать моим билетом на волю, кажется очень заманчивой.
В любой момент нас могут прервать, но я хочу еще раз попробовать вывести Эли на честный разговор. Я наклоняюсь поближе к нему, руки мои спрятаны под столом и покоятся на коленях.
— Знаешь, я не обычная девушка. Ну, то есть я нормальная, но не такая, как все.
— Да уж, вижу, — отвечает он с несмелой улыбкой.
— Ну, я просто решила, что должна это тебе сказать. Скорее даже предупредить. Со мной не так-то просто.
Эли внезапно расслабляется и раскрывает руки перед собой на столе. Я замечаю переплетенные вены, проступающие под крупными мозолистыми буграми на его ладонях, и толстые красные прожилки. Это руки работяги, грубые, но красивые.
— Знаешь, с этим у меня проблем нет, — говорит он с совершенно искренним видом. — Я такой человек, которому со всеми просто. Я не переживаю. И тебе не стоит.
— В каком смысле тебе со всеми просто?
— Ну, у меня среди друзей есть довольно непростые люди. Знаешь, мне с ними интересно. Они оживляют обстановку. В мире слишком много скучных людей. Я бы предпочел жизнь с той, у кого есть характер.
Создается впечатление, что он проходит прослушивание на роль моего жениха, хотя мы оба знаем, что все уже решено. Но его поведение подкупает, он словно действительно хочет, чтобы большой любви нашлось место там, где ей быть не суждено. И все же я испытываю облегчение от его заявлений, потому что чувствую, что сделала то, что следовало. Что бы ни случилось в дальнейшем, моей вины в этом не будет. Я предупредила его, что со мной не просто.
Когда Хая открывает раздвижную дверь в столовую и вопросительно на меня смотрит — закончила ли я, — я утвердительно киваю. Я понимаю, что знаю о нем не многим больше, чем тридцать минут назад, но я хотя бы увидела, что он русый и голубоглазый, с открытой широкой улыбкой, демонстрирующей все его зубы. У нас точно будут красивые дети.
В коридоре Хая ищет в моем лице одобрение, ожидая моего формального согласия, прежде чем мы присоединимся к остальным. Ее глаза светятся предвкушением, но это единственная перемена в ее лице. В остальном она, как обычно, невозмутима. Из узкого темного коридора у меня нет иного пути, кроме как к свету в кухне и празднику, который меня там ждет. Мне некуда пойти, ответь я отказом; другого выхода тут нет. Я должна ответить кивком и улыбкой, что я и делаю. Но не ощущаю при этом грандиозности момента, которой ожидала.