Утром в день вечеринки я просыпаюсь с конъюнктивитом. Сделать с ним ничего нельзя — сколько бы тонального крема я ни размазывала под глазом, из-за отека все лицо выглядит перекошенным. В отчаянии я спешу за глазными каплями в клинику на Хейуорд-стрит, но даже к вечеру воспаление не уходит. Мне приходится нацепить отважную мину и делать вид, что все в порядке. Несмотря на то что на протяжении вечеринки улыбка не сходит у меня с лица, я чувствую себя как в тумане. Я с трудом различаю предметы и ощущаю слабую пульсацию во лбу. Все, что я могу, — это только молиться, что никто ничего не заметит. Не представляю ничего унизительнее, чем выволочка от Хаи за мой несчастный вид на празднике в честь собственной помолвки.
Нанятый нами профессиональный фотограф приезжает пораньше и фотографирует нас с Эли вдвоем: на этих снимках мы стоим в метре друг от друга, а между нами — ваза с мрачными, несимпатичными тропическими цветами. Такой букет заказала к празднику моя будущая свекровь. Я уже ненавижу ее вкус. Я мечтала о воздушной конструкции в японском стиле из пастельных орхидей и гортензий, какие сейчас делают некоторые местные флористы. Вместо этого мне приходится вдыхать острый запах эвкалипта. Не очень по-свадебному, как по мне.
Фотограф пытается добиться от нас разнообразных поз, а я слежу за тем, чтобы в кадр смотрел мой здоровый глаз. Он придвигает к нам столик с десертами и заставляет меня взять птифур и изобразить, будто я кормлю им Эли. Позади фотографа я замечаю мать Эли, у которой на лице написан шок. При виде нашей непристойной позы она осуждающе поджимает губы. Готова поспорить, она рада, что никто из гостей еще не приехал и не видит, что тут творится.
Сквозь марево от капель в глазах мне кажется, что Эли мне нравится; по крайней мере, мне нравится его улыбка, его светлые голубые глаза, его стройные плечи, его мужественные руки, его осторожные движения. Мне нравится то, что я вижу. Интересно, нравится ли ему то, что видит он.
Когда люди начинают разбредаться по залу, который представляет собой, по сути, кафетерий в школе для мальчиков, преображенный при помощи нескольких украшений на стенах в стратегических местах и кружевных скатертей, мой хосн вместе со своим отцом удаляется в мужскую половину и исчезает за металлической ширмой, которая разделяет гостей по половому признаку. Я надеюсь, что фотограф сделает достаточно снимков, чтобы я могла потом посмотреть, что происходит на мужской половине, пока девочки из школы подходят ко мне с пожеланием мазл-тов[178], традиционным поздравлением для невест.