Я нашарила в сумке молоток, сунула его под ремень джинсов. Открыла багажник, достала старое одеяло и строительные рукавицы. Кинула ему под ноги. Он молча поднял, скатал одеяло в рулон. Рукавицы сунул в карман куртки.
— Думал, ты шутишь… — мрачно кивнул в сторону багажника. — Про цепь.
Там, на дне багажника, среди грязных тряпок и пластиковой тары с маслом, антифризом и прочей автомобильной дрянью, лежала она — цепь. Толстая стальная цепь.
Стена была высотой метра два. По верху кто-то старательно навтыкал осколки битых бутылок. Мы пошли вдоль стены, через шагов тридцать, рядом с компостной ямой, была дверь. Глухая, железная, аккуратно выкрашенная коричневой краской.
— Замок с той стороны, — сказала я.
Америка провёл по стене рукой, будто проверяя шероховатость кирпичей на ощупь. Потом натянул рукавицы. Раскатал одеяло на траве, поднял за один конец и точным броском закинул поверх битого стекла. Быстро и цепко — в три приёма, он оказался на самом верху, точно каждый день только и делал, что перелезал через стены. Через мину ту замок щёлкнул, провернулся два раза. Дверь открылась.
Сколько раз я видела его участок на спутниковых снимках. Знала наизусть каждую тропику, каждый куст и клумбу, каждую ёлку. Сейчас меня поразила аккуратность — нет, даже не аккуратность, а педантичность. Скрупулёзность, доведённая до предела. До идеала.
Америка застыл. Чутко, по-собачьи, втянул воздух. Искоса посмотрел на меня, неодобрительно покачал головой. После молча отвернулся и незаметно перекрестился. Попахивало дымком, пряными листьями, почему-то кладбищем.
Садовые дорожки, не уныло прямые, а плавно округлые, словно вычерченные по затейливым лекалам, были выложены розовой брусчаткой цвета ягодной пастилы. Бордюрный камень, — он тоже был розовым, но чуть темнее, — обрамлял овальную клумбу с белыми хризантемами. Другая, расположенная симметрично, сочно краснела георгинами.
Дорожка вывела к гроту из дикого камня, с карликовым водопадом и прудом в лилиях. В тёмной воде скользили медные спины рыб. Мы прошли по горбатому мостику, выписанному из какой-то немецкой сказки. На кирпичных тумбах сидели каменные грифоны, размером со среднюю собаку.
Америка остановился, тронул клюв грифона пальцем. Что-то пробормотал, укоризненно покачал головой.
Справа, за беседкой, окружённой кустами сирени, виднелась черепичная крыша бассейна с башенкой и кованым флюгером в виде конного рыцаря с копьём. Слева, в подстриженной траве росли молодые берёзы, прозрачные и трогательные, такие белоствольные, такие лапочки. За уютной рощицей, в сумрачной глубине, темнел дом.