— Что же стало препятствием на пути к славе? — старясь сохранить серьёзное лицо, как бы между прочим поинтересовался я.
— Война! Она, проклятая… Так на меня подействовала, что, вернувшись с фронта, я запил. Запил так, что меня в ЛТП отправляли, и не один раз. Потом, видно, плюнули, а я к тому времени остался гол как сокол, прежнюю-то квартиру у меня отобрали, сейчас приходится ютиться в дворницкой недалеко отсюда, на Ходынской. Я дворником уже лет двадцать и работаю. С утра подмету — и сюда, людям могу и советом помочь, и делом — и такое бывает. А то пройдусь по могилкам, яичек с конфетками наберу — печенья под дождём намокают, их не беру. А выпить себе только перед сном сейчас позволяю, без этого дела не засыпаю. Но пью сейчас в меру, двести граммов — норма… Что ж, юноша, заговорил я вас, а время-то идёт, следуйте за мной.
Естественно, мой личный Харон не мог не показать мне могилы известных художников: Саврасова, Тропинина. Сурикова… Узнал я, и где покоятся Есенин и его «добрый ангел» Галина Бениславская, покончившая с собой год спустя после смерти своего кумира на его же могиле. Викентий показал мне надгробие великого актёра прошлого века Павел Мочалов и пустое захоронение, над которым стояла плита с выбитым на ней именем Всеволода Мейерхольда. Земляк, однако, в Пензе в 84-м откроется музей «Дом Мейерхольда». Могилы Высоцкого ещё нет, осталось подождать всего пару лет с небольшим. Если, конечно, моё воздействие на историю не изменит как-то и судьбу Владимира Семёновича.
Два часа пролетели незаметно, и рассказчик из Викентия оказался превосходный. Ему и впрямь гидом на Ваганьковском работать. Конечно, после такой увлекательной экскурсии я не мог его не отблагодарить, сунул пятёрку, которую он с благодарностью принял.
— Знаете, юноша, я ведь ещё обладаю даром предвидения, — уже почти в спину сказал мне Викентий. — Да-да, с детства у меня такое, себе не могу предсказать, а другим получается. Так вот, вам, как я вижу, предстоит вскоре дальняя дорога, а в более далёкой перспективе вы станете известным человеком.
— Настолько известным, что смогу претендовать на захоронение в столь престижном месте? Пусть и не по соседству с Есениным или Высоцким, но хотя бы в каком-нибудь медвежьем уголке Ваганьковского?
— Увы, так далеко я не заглядываю, — виновато развёл руками старик.
— Что ж, и на этом спасибо, — улыбнулся я.
Ладно, Ваганьковское подождёт, а пока будем наслаждаться жизнью и пытаться сделать её хотя бы чуточку лучше.