– Иван? – осторожно спросила я.
– Хмм? – снова раздался сонный и ленивый голос.
– Ты отодвинешь свой член или это по-дружески? – попыталась пошутить я.
Он тихо засмеялся и сказал:
– Это по-дружески.
И если ощущения в моем животе говорили о разочаровании, я убедила себя, что это прежде всего только смущение из-за того, что я заползла к нему в постель.
Глава семнадцатая
Лето / осень
Постреленок: Ужин с папой в ресторане Марно в 7 часов вечера.
Себ: ОК
Джоджо: Мне подходит. Мы с Джеймсом будем.
Тэйли: Звучит заманчиво.
Мама: Я приду с Беном.
Постреленок: Хорошо, мама.
Мама: Я знаю, что ты состроила гримасу, Рубелла. Не делай этого.
Мама: Я замужем. Ему это известно. Он женат. Мне это известно.
Постреленок: -_-
Мама: Я буду вести себя как паинька.
Постреленок: Обещаешь? Ты не станешь конфликтовать с ним?
Мама: Обещаю. Я не скажу ни слова.
Постреленок: Ты пообещала.
Постреленок: Джес, ты придешь, правда?
Вздохнув, я потерла тыльной стороной руки надбровную дугу. Я знала, что отец приехал несколько дней назад. Но я забыла об этом.
Или я просто предпочла не заезжать домой к Руби, где он остановился, чтобы не встречаться с ним.
Я устала после двухдневных тренировок, балета, пилатеса, тренажеров, бега и работы. Поскольку до наших первых соревнований оставалось всего две недели, то времени было в обрез. Мы выбились из сил, и я была чертовски напряжена. Это продолжалось более двух с половиной последних месяцев. Поэтому, после того как я выздоровела и Иван наконец «разрешил» мне уехать домой, мы сразу приступили к постановке хореографии для нашей короткой программы и произвольного катания. Мы также решили не заморачиваться на обычном показательном выступлении, которое готовят большинство пар для торжеств, проходящих после основных соревнований. Мы с Иваном решили, что наша троица – включая тренера Ли – сможет что-нибудь придумать.
Мы все ухмыльнулись, когда он решил выбрать музыку для этого выступления.
И хотя отработка хореографии была прежде всего делом утомительным, мне было даже тяжелее, чем Ивану. Правда, я не говорила ему об этом и ничем не выдавала себя. Потому что должна была делать то, что делала с самого начала. Мне приходилось тренироваться в пятьсот раз больше, когда у меня не было тренера и хореографа.
Если кому-то из них и казалось странным, что я принесла свою собственную камеру и штатив, чтобы снимать тренировки, то они ничего не сказали. Тренер Ли уже установила свою камеру, чтобы разобрать по косточкам то, что нельзя было уловить глазом. Мои глаза нуждались в камере потому, что ночью в своей комнате или в гостиной я отслеживала все движения и элементы. И всю неделю я приглашала маму или Джоджо, чтобы они чуть ли, блин, не среди ночи – от десяти вечера до полуночи – приходили со мной в КЛ, смотрели и поправляли меня, пока я повторяла программу по многу раз, заставляя свои мышцы запомнить ее.