– Если у тебя будут семейные неприятности и понадобится мое вмешательство, я буду с тобой.
Видимо, от улыбки у него на щеках появились ямочки, и он покачал головой.
– Нет. Никаких семейных неприятностей. Меня все поддерживают. Но, знаешь, мой дедушка сожрал бы тебя. – Он помолчал, ямочки на щеках стали еще заметнее. – С другой стороны, бывшие партнерши тоже… Мне повезло, что они подписали соглашение о конфиденциальности. Прибереги это для них.
Я прищурилась, размышляя над его объяснением, едва ли дававшим какой-то ответ, и решила обдумать его позднее, стараясь уцепиться за этот несерьезный разговор после всего, что предшествовало ему.
Он снова сжал мою руку.
В этот момент двери за его спиной открылись, и я услышала, как мой брат спорит с Джеймсом, следом за ними шла мама, говорившая моей сестре о том, что она не стала бы ничего скрывать от своей матери. Лицемерка.
– Тогда я поеду, – сказал мой партнер – мой друг – осторожно и легко вынимая свою ладонь из моей. – Увидимся завтра. Отдохни. Позвони, если я тебе понадоблюсь.
И, прежде чем я успела подумать, что я делаю, я встала на цыпочки и поцеловала Ивана туда, куда смогла дотянуться – в подбородок.
Он посмотрел на меня сверху вниз с таким выражением лица, какого я раньше никогда не видела.
Оно мне понравилось. Поэтому я шлепнула его по бедру и сказала:
– Езжай осторожно, Сатана.
Он моргнул. Один раз. Два раза. А потом кивнул, при этом его глаза на мгновение как будто потускнели, а потом снова прояснились, а потом он просто развернулся и направился к своей машине, я же, оставшись стоять на месте, смотрела на него… пока что-то знакомое не стукнуло меня по заднице.
Это был мой брат.
Рука скользнула по моей талии, притягивая меня к телу, которое было всего на несколько сантиметров выше моего. Джонатан грубо прижал меня к себе, так что я стукнулась о него, а потом хрипло, словно стесняясь своих слов, прошептал мне на ухо:
– Я люблю тебя, Ворчун.
Склонив голову набок так, чтобы прислониться к нему, я обхватила его за ребра и сказала:
– Я тоже люблю тебя, придурок.
Он запыхтел, но не отпустил меня. Как ни в чем не бывало он прижал меня еще ближе к себе и прошептал:
– Мне не нравится, когда моя младшая сестренка грустит.
Я заворчала и попыталась оттолкнуть его.
Он не отпускал меня.
– Моя масенькая младшая сестренка.
– Если ты еще раз скажешь «масенькая»…
Он засмеялся так тихо, как я никогда не слышала.
– Я люблю тебя, Ворчун. И я горжусь тобой. Если бы у меня были дети и они выросли бы хотя бы наполовину такими преданными и трудолюбивыми, как ты, я не желал бы ничего лучше.