Глядя на выражение его лица, Эндрю расплылся в довольной улыбке.
— Беседы врача и пациента — это конфиденциальная информация, Нил. Да не пугайся ты так, я не рассказывал ей твою печальную историю. Мы просто болтали о тебе. Чуешь принципиальную разницу? Я сказал, что от тебя больше проблем, чем пользы. Она ужасно хотела с тобой встретиться, но делиться со мной впечатлениями не желает. В смысле, не может. Врачебная этика, все дела. Но я знаю, что ты ей понравился. У Би слабость к безнадежным случаям.
— Я не безнадежный случай.
Бесполезное отрицание вырвалось само собой. Прикрыв ладонью рот Нила, Эндрю усмехнулся:
— Врешь. Но это и делает тебя таким интересным. И опасным, кстати. Мне стоит об этом помнить. Возможно, я вовсе не такой умник, каким себя считал. Даже не знаю, радоваться или огорчаться.
На языке у Нила вертелся ответ, точный и колкий, и все же он сдержался — мало ли, вдруг Эндрю еще не закончил изгаляться. Ответ действительно был на поверхности, Нил его чувствовал, но осознать до конца пока не мог. Возможно, Эндрю тоже это уловил, потому что даже в мутном химическом дурмане счел за лучшее не развивать тему. Его насмешливая улыбка дала понять, что оба едва не перешли опасную грань. Он отстранился, оставив на губах Нила лишь воспоминание о тепле своей ладони, и зашагал прочь.
— Пойду поищу Кевина, где он там застрял.
Нил проводил его взглядом, тяжко вздохнул и вновь повернулся к клюшкам. Эндрю обратно не пришел, зато через минуту появился Кевин. Скользнув глазами по табличкам, он снял с крючков пять клюшек.
— Наверху можно их опробовать, — сказал он. — Идем.
Девушка за стойкой взяла ведро с мячами, ключ и провела парней через дверь позади кассы. Узкий проход делил четвертый этаж на две небольшие тренировочные площадки. Девушка отперла одну из них. Отложив клюшки в сторону, Нил снял со стены защитную экипировку, предоставляемую в «Экситс». Утяжеленный нагрудник, надетый поверх футболки, напомнил Нилу кевларовый бронежилет, которым мать снабдила его в Европе. Отогнав эту мысль, он натянул шлем и краги. Кевин занес внутрь мячи и клюшки и оставил его одного.
Мало того что клюшки было неудобно держать, так еще и бить ими оказалось просто невозможно. Каждая весила вчетверо, если не впятеро больше тех, что выдал Нилу Ваймак. В руку они ложились иначе, а замах выходил медленным и неуклюжим. Несмотря на это, от звука, с которым мячи отскакивали от стены, по венам растекалась какая-то темная, возбуждающая энергия. Рикошеты походили на маленькие взрывы. Можно было лишь догадываться, как отзовется бросок, если вложить в него силу и скорость. Такими ударами можно разбомбить ворота, и голкипер при этом будет только молча хлопать глазами.