— Ну, наверно, и это неплохо, — сказал Нил.
Он выпрямился и обвел взглядом стадион — сперва оранжевую разметку поля, затем трибуны за прозрачным ограждением. Эндрю закончил подъемы и спуски и теперь наматывал круги по периметру внутренней зоны. Нил позавидовал выносливости Миньярда — побочному эффекту таблеток.
— Кевин, чего он хочет?
Сообразив, что Кевин не читает его мысли, Нил махнул рукой в сторону Эндрю.
— Эндрю не знает, кто я, но знает, что за мою голову назначены немалые деньги. Несмотря на это, он обещает мне защиту в течение сезона. Не ради меня, конечно. Просто он думает, что наши тренировки помогут тебе не зацикливаться на угрозах «Воронов». — Нил снова повернулся к Кевину. — Так чего он добивается, если готов так рисковать, лишь бы удержать тебя здесь?
— Я дал ему слово. — Кевин медленно перевел взгляд с Нила на Эндрю. — Теперь Эндрю хочет проверить, сдержу ли я его.
— Не понимаю.
Кевин погрузился в такое глубокое молчание, что Нил уже почти перестал надеяться на ответ. Наконец он сказал:
— Когда Эндрю под таблетками, толку от него ноль, но когда он чист — все еще хуже. Сравнив состояние Эндрю за год до окончания школы и перед самым выпуском, его кураторша клялась и божилась, что лекарства спасли ему жизнь. Без таблеток Эндрю… — Кевин умолк, вспоминая точные слова школьного куратора, потом согнул пальцы, изображая кавычки, и процитировал: — «Подавлен и склонен к саморазрушению». У него нет ни целей, ни стремлений, — продолжал он. — Я был первым, кто сказал Эндрю, что он чего-то стоит. Когда курс лечения закончится и у него не останется «костылей», я дам ему стимул, опору в жизни.
— И он на это согласен? — с сомнением спросил Нил. — Но ведь он сопротивляется и спорит с тобой на каждом шагу. Почему?
— Когда я впервые сказал, что ты будешь играть в национальной сборной, почему ты разозлился?
— Потому что я знал, что это невозможно. Но все равно этого хотел, — признался Нил.
Кевин промолчал. Чуть погодя до Нила дошло, что он сам ответил на свой вопрос. Потрясенный, он тоже умолк. Отрицание боролось в нем со смутной тревогой, но откуда взялось это неприятное ощущение, Нил не понимал. Он переступил с ноги на ногу и скрестил руки на груди, сжав их едва не до хруста.
— Так что дальше? — вполголоса спросил он. — Думаешь, следующим летом он слезет с таблеток и внезапно поймет, что жить не может без экси? Ты не похож на человека, который верит в чудеса.
— Эндрю — чокнутый, но не тупой, — покачал головой Кевин. — Даже ему в конце концов наскучит быть неудачником. Когда в его организме не будет химии и он снова начнет ясно мыслить, мне будет легче до него достучаться.