— Я хочу твою молофью во мне, — ответила она, все еще улыбаясь ему через долину ее грудей. — Я хочу забеременеть.
— Что! — вздрогнул Леонард.
— Солли совсем башкой двинется, если я залечу. Он подумает, что это сделал кто-то из прихожан — и у старого ублюдка наверняка будет удар!
— Понятно, — сказал Леонард, хотя он не понял.
— А теперь иди сюда, — сказала она, улыбаясь все ярче и настойчивее. Ее палец двигался между её ног. — Трахни меня, — сказала она. — Сунь свой палец в меня.
Леонард подполз прямо на зов и вставил указательный палец в гладкий, широко раскрытый розовый цветок. Сразу же скользкий проход захватил его — ее влагалище очень проворно всосало палец! — и затем она прерывисто сказала: — Вставь еще один палец…
В дело пошёл средний палец Леонарда, параллельно указательному. Он неторопливо вставлял и вытаскивал их. Это было очаровательно, и так же очарователен был весь путь внутрь, так как внутренняя часть ее бедер была покрыта прекрасными светлыми волосами. Конечно, здесь не было воска. Он погладил ее голени другой рукой, наслаждаясь прослеживаемым пуховым покрытием. Шелковисто, он догадался, что это за слово. Такой же очаровательный пучок поднимался вверх до пупка.
— Вставь два других, — выдохнула она.
Ну что ж. Леонард подчинился, так как всегда старался быть любезным человеком. Но, Эстер оказалась еще более любезной — в другом смысле, конечно, — когда она попросила:
— Засунь всю свою руку и сожми в кулак…
Губы Леонарда брызнули слюной, когда он выдохнул:
— Весь кулак? Это не больно?
— Просто сделай это!
Леонард, даже к собственному изумлению, сделал это. «Киска» Эстер плотно заглотила весь его кулак, изворачиваясь вокруг него, как спазмирующий мешок.
— Суй его туда и обратно! Жёстко!
Леонард сглотнул. Hу, его рука задвигалась, туда и обратно. Вскоре его рука была похоронена на расстоянии семи сантиметров от запястья.
— Вращай кулаком тоже! Иисусе! Разве ты не знаешь, что такое ебля кулаком?
— Ну, нет, — стыдливо признался Леонард. — Но я быстро учусь.
Теперь его кулак погружался взад-вперед, одновременно вращаясь. Когда он поднял глаза, щеки Эстер вздулись. Ее лицо пылало ярко-розовым, ее глаза сузились до белых щелок. Затем ряд криков сопроводил серию вагинальных сжатий, которые причинили боль руке Леонарда. Потом она кончила, и из ее горла раздался грубый звук:
— О-о-о-оооооооооооооооооооо! Да-а-а-а, еб твою мать!
Леонард догадался, что этим все сказано. Когда она успокоилась, она посмотрела на него сквозь улыбку удовлетворения и — чпок! — быстро согнула мышцы таза и брюшной полости, чтобы выпустить его руку. Но сердце Леонарда задрожало, когда он заметил