В следующий раз, когда мы снова говорим о том, что ему трудно сказать «нет», Туле уже готов к этой беседе. Он приводит ряд примеров из своей жизни, из партнерских отношений или из своей повседневной работы, на которую он теперь смотрит совсем по-новому (1 – признание проблем в отношениях). Страх травмы, разочарования и боязнь быть высмеянным, которые я отчетливо чувствую, он еще не полностью осознает, но уже идентифицирует «чувство дискомфорта в животе», которое у него возникало раньше: в доме своих родителей, в школе, в детском саду.
– В таких случаях я всегда убегал и часами прятался в лесу, – говорит Туле, снова без малейшей жалобы в голосе. Вообще-то я никогда не испытываю затруднений с ответом, мне даже кажется, что я обычно слишком много говорю. Но бывают моменты, когда я замолкаю и удивляюсь, как мало признания, утешения, поддержки, как мало рефлексии и успешного поиска было в жизни этого человека, который более четверти века испытывает страх и даже не знает об этом. Поэтому в конце я прошу его до следующего сеанса поближе познакомиться с мальчиком внутри себя, который сбежал из детского сада, и спросить, что он чувствует в своем укрытии в лесу (2 – столкновение).
ИЗЛИШНИЙ НАРЦИССИЗМ МНОГИХ МУЖЧИН МОЖНО РАССМАТРИВАТЬ КАК ВНЕШНЮЮ ФОРМУ НЕУВЕРЕННОСТИ В СЕБЕ.
В начале следующего сеанса Туле выдыхает слово «страх» так же осторожно, как если бы он боялся, что один только разговор может вызвать ядерную цепную реакцию (3 – обнаружение чувств). А я думаю: мы, мужчины, не боимся ни смерти, ни черта, мы идем туда, где трудно, то есть на штрафную площадку, в джунгли, в открытый космос. Тем не менее мы испытываем священный ужас перед чувствами, прежде всего нашими собственными. Для Туле, который напуган собственным страхом, терапия состоит прежде всего в принятии своего старого страха, осознании его серьезности, борьбе с ним. Я прошу его найти символ своего страха в терапевтической комнате. Он выбирает сложенный бумажный платок. Я прошу моего клиента держать его в руке и просто посмотреть на него (2 – столкновение). После этого вмешательства между нами возникает примерно 10-минутный бой, в котором Туле охватывает весь диапазон словесных мужских стратегий избегания (отвлечение внимания, рационализация, уклонение от ответов, смена темы, смех), чтобы избавиться от платка, и, образно говоря, я снова и снова держу его в руках (2 – столкновение).
Когда Туле наконец осмеливается по-настоящему взглянуть на свой страх, он делает это довольно долго, а затем вдумчиво и почти про себя говорит: «Не такой уж и большой!» Он продолжает смотреть, и затем у него возникает желание принять страх как свою принадлежность, всегда иметь его под рукой, не заметным, но хорошо охраняемым (4 – решение). Он осторожно кладет носовой платок в застегивающийся карман брюк, что еще раз показывает нам обоим, как важно не подавлять свои страхи, если мы не хотим, чтобы после стирки кусочки бумаги были на всей вашей одежде.