Вот Кио… Кио она была готова доверить и свою спину, и жизнь, и магию. Оставалось только удивляться, почему раньше она его не разглядела. Впрочем, на людях он действительно был другим – закрытым, холодным, надменным. Он казался на парах и тренировках воплощенным памятником самому себе, но если раньше она принимала это за презрение к другим и завышенную самооценку, то теперь понимала, что иршасы в принципе достаточно малоэмоциональны. Даже она сама становилась с каждым оборотом чуточку иной. Змеиная суть влияла на темперамент, привычки, взгляд на мир. Да и имел Киоран право быть надменным – слишком многое он перенес, слишком много знал и умел. И только для близких он раскрывался по-настоящему. Да, она была бы счастлива иметь такого возлюбленного, вот только Кио – брат. Не было между ними страсти или желания. Брат… Она до сих пор иногда кричала ночами – не от видений, от снов, в которых его наказывали. Она не видела этого – просто не пустили, вот только на следующий день на первой паре кровь вскипела от боли, словно клеймо приложили. Как она не закричала, как смогла выползти из аудитории и доплестись до туалетной комнаты, до сих пор с трудом понимала. Обнаженное мужское тело на камнях и плеть, рассекающая плоть. А тело и так в шрамах – на груди, на спине, на ногах. Особенно четко врезались в память его глаза: ни страха, ни сомнения в своих решениях – некромант был спокоен и равнодушен. Будто и не его секли. Только побелевшие закушенные губы говорили о том, что ему больно. И эту боль, благодаря возникшей связи, они разделили на двоих. А чуть позже сблизились еще сильнее, когда она выхаживала его после занятий – потому что не имела права их покинуть раньше, когда унимала жар, когда слушала горячечный бред, от которого заполошно стучало сердце и плакала душа. Нелегко жилось нелюбимому сыну амбициозного отца. Эта ночь связала их вместе крепче, чем любовников или супругов, эта связь была иного толка – так к чему было ее портить?
– Рин-э, ты там не уснула? – Мягкая насмешка заставила вынырнуть из воспоминаний.
Киоран посмеивался, втихую дергая ее за кончик косы. Сам он забирал волосы в простой хвост, перехватывая лентой. О том, что эта лента могла в мгновение ока превратиться в оружие, знала только Рин, да теперь еще и Лэи.
В строгой черной форме со знаками подмастерья смерти братец был дивно хорош. Он прекрасно это сознавал, сражая мрачной красотой бедняжек с архивного и дипломатического, с которыми они сталкивались благодаря фальшивой легенде, и своих собственных одногруппников и соратников по факультету. Сколько она уже шипения выслушала, сколько приворотных, отворотных, сыпучих и едких смесей извели в ее еду и ловушек наставили в ее комнате…