– Попросить можете, – спокойное. Плавный переход – и перед ней уже снова стоит человек. – Хорошо, что ты умеешь признавать свои ошибки. – Интонация не изменилась, но отчего-то показалось, что дар Нильяр доволен. – Но поскольку у меня не так много времени, вам придется обратиться с этим к своему куратору. А пока скажите, ради чего настолько важного вы искали своего декана?
Под его острым взглядом не ответить было сложно. Она тоже призвала человеческий облик – дурной тон оставаться в облике иршаса, если собеседник уже обернулся. Страх. Он затыкал рот, мешал говорить. Что, если она сделает другу только хуже? Что, если ал-шаэ изначально настроен к нему враждебно? Что, если он даже не будет слушать девчонку-первогодку? Ну да, дочь друга. Но она не Илшиарден, а ведь даже к нему Нильяр шэ Льяшэсс был строг.
– Это действительно важно, и я прошу лишь об одном: обещайте, что дослушаете меня до конца. – Тело словно подстраивалось под разговор. Плавный жест рукой – сжать пальцы, прижимая ладонь к груди, наклон головы – знак уважения и послушания. Язык тела для иршасов порой важнее любых слов. – Это не прихоть, не женская истерика. Вы мне верите? – Голос все-таки сорвался.
Где-то за углом раздался взрыв смеха, заставив вздрогнуть. Застучали каблуки.
– Не здесь, – кратко ответил мужчина, предлагая руку.
Его ладонь была прохладной и жесткой, с едва заметными мозолями от оружия – ал-шаэ явно много тренировался. Какой бы ни был у него характер, теперь понятно, почему он все равно привлекает стольких женщин и девиц. И не только данной ему властью – золотисто-пепельный иршас обладал потрясающей аурой властности и харизмы. А еще рядом с ним было спокойно. Так же спокойно, как рядом с отцом. Да, дар Нильяр вызывал и долю страха, и оторопь, и опаску. Честно признаться, Рин видела, что многим он внушал ужас, и не безосновательно. Только ей почти не страшно. Страх есть, но это страх того, что разочаруются в ней. Что она окажется очередной пустышкой, посредственностью с наследственным даром и амбициями. Смотришь на него и видишь, что между нами пропасть. Пропасть лет, опыта и воспитания…
Э-э-э, стой, дорогая! Куда-то не туда тебя песчаники уводят. Ты за него не замуж собралась, тебе вообще не до таких глупостей. Это все одиночество. И чужая уверенность в собственных силах, укутывающая пеленой.
Портал пролег недалеко – видимо, в личные апартаменты. Небольшой уютный кабинет с кофейного цвета шторами и большим диваном с накинутым на него меховым пледом. Из окна были видны стены академии – значит, отдельный дом.