– Что заставило вас остановиться, инар Атран? Быть может, вы подвержены страху темноты? А возможно, ожидаете, когда на вас выпрыгнет… большая мыш-шь? – Последние слова были произнесены с протяжным присвистом.
– Никак нет, дан!
– Тогда чего же вы застыли? – Вроде и не уловила в прохладном голосе издевки, да только как иначе интерпретировать внезапную вспышку преподавательской иронии?
– Любовалась открывающимся с галереи видом на двор и лес, дан декан!
Не признаваться же, право слово, в собственной слабости и глупых предчувствиях! Долгие годы спустя она вспоминала тот день и не знала, как бы повернулась ее судьба, что бы в ней изменилось, если бы тогда она рассказала о своих страхах Рияну дан Шассу. И в лучшую ли сторону? Только все равно прошлого не изменить, и вслед за махнувшим рукой дан Шассом Рин вошла в коридор.
Она полагала, что в компании декана глупые страхи и тревоги уйдут, но не тут-то было. Сердце сжималось все сильнее, билось где-то в горле. Приходилось с силой стискивать зубы, царапая клыками губы, чтобы не закричать, не заставить себя броситься прочь. Куда в такие моменты исчезают мудрые наставники?
Коридор внезапно разветвился, и вместо обычного для инаров правого декан ушел влево, туда, где был спуск в полуподвальный этаж. Словно на ниточке, как привязанная, она последовала за ним. Облезшая со стен краска, неприятный резкий запах, тусклый свет вдалеке – там, где коридор вливался, словно река, в небольшой полукруглый зал, где возвышался давно пересохший фонтан в виде скульптуры девы-воительницы у которой была отбита правая рука. Мужчина замер, словно задумавшись, и шагнул вперед, прямо к рассохшемуся бортику, из которого вывалилось несколько камней.
Голову сдавило, словно обручем. Дар черной змеей обжег изнутри, заставляя дернуться вперед, когда помещение расцветилось ослепительно-голубым огнем с ярко-белыми искрами-шарами. Боевое смертельное заклинание…
Интересно, какой оно классификации? Рин не отдавала себе отчета в происходящем, чувствовала лишь, что вымерзла изнутри от страха. Казалось, прошли иторы, хотя едва минула рия…
Сияющая сеть-ловушка сжалась вокруг мужчины, не давая ему и шагу ступить, когда внезапно рядом с ним возникла словно соткавшаяся из тьмы фигура, разрывая когтями гшархову клетку и отшвыривая тихо стонущего дана прочь…
В черном небе слова начертаны –
И ослепли глаза прекрасные…
И не страшно нам ложе смертное…
Марина Цветаева
Миг до того, как сомкнется бездна. В этот момент она казалась себе самой трусливой дрянью на свете. Если замрет, спрячется сейчас, чтобы попытаться выжить – смысла в такой жизни уже не будет. Какой она воин, какой вассал, если бежит с первого же поля боя? Это кажется, что мыслей много и текут они медленно, чтобы принять решение, иногда хватает одного вздоха.