Озабоченный взгляд и морщинки на лбу. Тень покорности в глазах, от которой хочется завыть волком. Но пока нельзя ничего сделать. И даже рассказать никому нельзя. И отцу. Императору. Ему – особенно.
– Я помогу. Знаю, тебе больно, – вырывается отрывистая фраза. – Позволишь?
– Ладно, – натянутая усмешка.
Мужчина чуть склоняет голову, кладя лоб на согнутые в локте руки. Словно несколько минут назад не он был настолько оживлен.
– Расскажешь все-таки?
Тихий выдох сквозь зубы.
– Да. Ты же сам отозвал меня с задания два десятка лет назад, помнишь?
– Конечно. Тогда случилось первое убийство.
– Вот. – Золотые глаза затуманились, словно он пытался вернуться на много лет назад. – Я говорил, что полюбил. Но я так и не решился тебе сказать, что она моя истинная, моя избранница, понимаешь? Вернее, стала ей. Я проверял.
Назвал бы безумием прежде, но не теперь. Вот что сохранило его рассудок, что позволило сохранить себя и даже магию. Это многое объясняет.
Пальцы осторожно отогнули ворот мундира, распустили шейный платок. Он не поморщился, касаясь пальцами воспаленной, кровоточащей кожи, которую сжимала тонкая металлическая полоса. Прохладные пальцы касались кожи легко-легко – и от них зелеными змейками расходились пронырливые искры, подлечивая кожу и снимая воспаление. Плохо, тут нагноение… Нильяр покачал головой, делая знак Илшу не шевелиться.
– Потерпишь?
– Куда я денусь…
Рану надо обработать, а снимать ничего нельзя. Не впервой, впрочем. И давить, душить чувство вины и собственной беспомощности не впервой.
Друг словно почувствовал. Хотя почему – словно? Слишком давно они рядом друг с другом, кровная связь практически стала эмпатической.
– Если она твоя истинная и осталась ею спустя столько лет, значит, она должна быть прекрасна. Дождалась? – без капли сомнения спросил наследник.
– Да. Вот только совсем мне не рада.
И все же на губах мужчины играет почти мальчишеская счастливая улыбка. Любить – счастье. Только вот от любви дуреют, а наследнику этого не позволено. Так же как и карри Илшиардену.
Но пусть он лучше улыбается, чем смотрит на то, как, обезболив, Нильяр осторожно вскрывает скальпелем нарыв – целитель из него аховый, но на раны друга магии не жалко. И руки не дрожат, вовсе нет, и даже на сердце почти не тяжело.
– Мне пришлось скрутить ее в змеиной форме и прыгать сразу к стационарному порталу. Царапалась, как кошка. Не хочет теперь со мной разговаривать и злится. И все-таки смотрит на меня, как и прежде. Почти. Возможно, годы разлуки пошли нам только на пользу, избавив от иллюзий.