– Мне приятны твои думы, Рин-э. Имперцы правильно тебя назвали, стойкий цветочек. Я повелитель фэйри, детей зеленых холмов, лесов и вереска. Если на то будет твое желание, возможно, Лес благословит меня стать твоим приемным отцом. За мной долг, а Лэйрилин будет счастлива иметь такую сестру. Она поправляется споро благодаря силе твоей крови. Сегодня уже поздно, на рассвете мы не выходим из холмов, поэтому следующей ночью будет праздник.
И это спокойное объяснение, и нехитрая ласка легли в самое сердце. Может, кто-то сказал бы, что нельзя доверять первым встречным. Мало ли, кого она спасла? Что в наше время значат благодарность и честность? Тем более благодарность власть имущих. Но что-то – душа ли, интуиция, дар – подсказывало, что для нее здесь опасности нет. Для других этот народ может быть жесток, опасен, бессердечен. А ей, наверное, просто повезло. В который уже раз.
– Заслуженно повезло, дитя, – легкая ласковая усмешка, – считай, что это обмен – за все твои неприятности. Настоящие, прошлые и будущие. В академии будет нелегко. Особенно простолюдинке.
Легко общаться, когда слов в общем-то и не нужно. Сознание медленно окутывал сон, и последнее, что она услышала, прежде чем провалилась в него, как в омут:
– Тебя разбудят, как стемнеет. Познакомитесь. Потом начнется праздник. Спи, Слышащая. Пусть мир навеет тебе хорошие сны.
Он знает. Он тоже… слышит?
Глава 5
Дети зеленых холмов
Фэйри по своей сути – сама стихия. Они мстительны, надменны и любят жестоко подшутить над смертными. Однако благодарность их дороже любых сокровищ мира.
Из хроник императорского дома Льяш-Таэ
Проснулась она на удивление отдохнувшей и даже посвежевшей. Не стала давить сладкий зевок, прикрыла рот ладонью. С любопытством осматриваясь по сторонам, Рин не смогла сдержать восхищенного вздоха. Комната была отделана в зеленых, синих, фиолетовых тонах, но складывалось такое ощущение, будто она не в помещении, а посреди леса. Живые гирлянды цветов свивались вокруг постели, диван в углу был искусно сделан в виде чаши-лепестка, а может – кто знает? – и был им. Несколько гибких длинных корней изображали ножки стола и пары кресел. Вместо огня мягко освещали полутьму магические светильники. Вместо стекла в проеме окна пузырилась радужная пленка, тут же разошедшаяся в стороны от прикосновения руки. В лицо пахнуло свежим теплым ветерком, согрело, заставляя улыбнуться.
Оказывается, она находилась довольно высоко – видимо, почти на самой высокой точке холма. Она видела вересковые поля, хотя на самом деле их не должно было быть видно. Окно прямо в толще холма или магия? Трудно сказать. Рин тихо рассмеялась, слыша, как словно в ответ вторит внизу чей-то смех-колокольчик, мелькают огни-светлячки, гудят просыпающиеся холмы и их хозяева, доносятся отголоски флейтового мотива, от которого ноги хотят пуститься в пляс.