Оказывается, здесь была еще одна смежная комната, отделенная той самой радужной пленкой, и в ней находилось настоящее девичье сокровище – ворох ярких, завораживающих одежд, которые не стыдно было бы надеть и императрице.
Девушки всегда девушки, во всех мирах и измерениях, даже если это бессмертная фэйри и полукровка без роду и племени. Выходя из комнат, Рин чувствовала себя королевой. Легкое летящее платье из неизвестной ткани облегало тело как вторая кожа, струилось вниз, расходясь полукругом. Зеленое с алым, оно вовсе не выглядело вульгарным или смешным. Шпильки в волосах мигали изумрудами.
Под ноги ложилась тропинка, пространство вокруг словно расширялось, сверкали гирлянды огней, вились лозы, шелестели невиданные кустарники. Столько прекрасных и ужасающих существ она не видела никогда, даже на рисунках в книгах. Здесь были высокие создания с длинными тонкими ногами с вывернутыми ступнями и маленькими головами, карлики с уродливыми лицами и злобой в глазах, серокожие малютки с сияющими радугой крылышками и огромные пушистые шары светло-сиреневого цвета. Другие более походили на людей, высокие и совершенные лорды и леди в воздушных одеждах, многие из них были вооружены клинками и кинжалами, другие были в доспехах.
– Это Рыцари моего короля, – тихо шепнула ей Лэйрилин, легко раскланиваясь с гостями и иногда представляя им свою гостью. Впрочем, Рин тоже кивали достаточно дружелюбно, иногда чуть щуря сверкающие в полутьме глаза, словно все они видели что-то, что ей самой было недоступно.
– Рыцари? Как это?
– Самые сильные из волшебного народа, самые преданные своему королю и традициям. Если кто-то из народа совершит нечто по-настоящему героическое, его наградят по заслугам.
У некоторых Рыцарей завивались назад длинные рога, другие обладали волосами-перьями, третьи – длинными извивающимися хвостами, и все же они были прекрасны.
«Волшебные дети зеленых холмов,
Те, что вовеки не знали оков…»
Прекрасны и ужасающи.
Они танцевали и пели, позволяли себе пригубить медового напитка и вина из нектара, переговаривались, смеялись. И были невыразимо чужды.
– Слишком уж человечное это дитя, – эхом отдался в ушах чей-то шепот. Сердце судорожно забилось.
– Что-то не так? Сестра, тебе что-то не нравится? – тревожно спросила Лэи, крепко вцепившись казалось бы слабыми пальцами в руку.
– Все в порядке. – Рин сумела выдавить из себя улыбку, подавляя невольную дрожь.
Ты мечтала о сказке, девочка? Ты не любила людей? Как тебе нелюдь? Они не скрывают свою природу, они вольны как ветер и, кроме воли повелителя, их не сдерживает ничего. Пугающая, соблазняющая, ослепительная вседозволенность. И хочется сбросить свои оковы, забыть и про честь и про долг, пускаясь в вечный пляс вслед за смеющейся скрипкой, свистящей дудочкой.