Жизнь в империи была куда более свободной, чем в далекой южной стране, и привыкнуть к этому оказалось просто – ведь и там она не слишком следовала правилам. Но вот теперь… теперь придется…
Скрипнула зубами, понимая, что чуть не испортила доклад по геральдике. Кроме него приходилось еще изучать, что давали на дополнительных занятиях по этикету и на частных занятиях лично для нее как наследницы рода. Кодекс рода, многочисленные обязанности и не такие уж многочисленные права, риторика и философия, политология и закулисная история двора. Голова нещадно распухала, но Рин, стиснув зубы, трудилась, оставляя необходимый минимум времени только на учебу и сон.
С повелителем Ис-Тайше она твердо решила встретиться и принять его предложение об отцовстве. Нет, Рин уже не была той наивной девочкой, как несколько месяцев назад, она понимала, что и у фэйри свои планы на нее, вот только ей нужно было его влияние. Его власть. Его знания. Все, что он мог бы ей предложить в ответ. Пусть они пытаются слепить из нее то, что надо им, – прекрасно, она возьмет все самое лучшее.
– …Ты считаешь себя умнее других, змейка. Не стоит. Да, они надавили, недооценили тебя, но, похоже, ты пока плохо представляешь, что значит быть аристократкой. Что значит быть иршасом. В этом не твоя вина, но где та мудрая девочка, которая пришла ко мне в зале богов и предложила свою помощь? Где та девочка, что не испугалась и терпела боль ради меня? Тебе больно, маленькая жрица, но эта боль пройдет. Или ты станешь высшей – или погибнешь. У тебя будет все – и власть, и любовь, и сила, если сумеешь заслужить. Не разочаруй меня. Ты судишь о тех, кого едва знаешь, судишь как о людях. Слишком сильные чувства… – Смешок. По коже пробрал мороз. Больше и личного пространства-то не было – похоже, став жрицей, она лишила себя остатков свободы.
– Свобода – иллюзия. По-настоящему свободны только мертвецы, но ты вряд ли этого хочешь. – Тот, кого прозвали богом отмщения и тьмы, смеется, если так можно назвать металлический скрежет и звон вынимаемого из ножен клинка. Чужая сила давит, сияет тьмой.
– Зачем вы это мне говорите?
– У меня не так много подопечных. Скорее, мало. Пока только ты, змееныш. Тебе повезло – столько заботливых учителей на тебя одну, гордись. – Только вот в чужом голосе усталая ирония.
И она словно снимает марево гнева, проясняет голову. Да, ей все еще больно. Прекрасной принцессой из сказки оказалось быть совсем не так весело, но ведь это лишь детские иллюзии и капризы. Есть кто-то, кто бы душу продал за ее место. За то, что есть хоть какая, но семья. Друзья. Возможность блестящей карьеры. Возможность выбирать свою судьбу, расти над собой, пусть и будучи ограниченной в неких рамках. Разве легче быть свободной от обязательств нищенкой? Разве мало она видела таких?