Выражение “ Священные комедии”, которым господин Мишле определяет мистерии Ордена Храма (70), быть может, является довольно мягким; со своей стороны, думаю верным, особенно когда вижу одного из посвятителей посреди этих отвратительных мистерий, рассматривать их в высшей степени как насмешку! И действительно, когда Ж. де Вюф фарам (J. de Виффагет), оруженосец ордена, принимался в часовне Тампля в Шам-Аллеман (Champ-Allemand') диоцеза Север (Nevers), Вайно де Ъринон (Raynaud de Brinon), один из свидетелей, ему говорит, смеясь, чтобы преодолеть его отвращение к отречению от Христа и плевку на крест: “Не заботься об этом, это всего лишь шутка” (71). Можно удивляться как такие тяжкие тайны пребывали долгое время погребенными в душах, которых они иссушали (72); но прекращаешь удивляться, если начнешь размышлять над суровостью дисциплины, об опасности, окружавшей разоблачителей (73), о тяжести клятвы, о преданности послушанию, о страхе оказаться нечестивцем и ренегатом, не будучи таковым на самом деле, и, наконец, о чувстве позора, что молва о стольких безобразиях могла бы отразиться на всем ордене, покрыв каждого из его членов насмешкой и бесчестьем (74).
Прежде чем решить вопрос о степени виновности ордена, надеюсь, читатель будет поражен одной вещью: тоном наивности и бесконечным разнообразием форм и обстоятельств признаний. Таково изучение нравов, несущее самый полный отпечаток правдивости. Это хотелось бы сравнить с совокупностью малого числа отрицаний и их, наоборот, поразительным однообразием: речь шла о надиктованных обязательствах, составленных на той же гербовой бумаге, каковые обладают официальной и согласованной печатью.
Королевские комиссары сначала ошеломили обвиняемых и, порой, вырывали из них свидетельские показания применением насилия, хотя тамплиеры и, в частности, их великий магистр протестовали (75), и когда они оказались в присутствии высоких церковных сановников (76), ведущих обсуждения спокойно и осторожно, то вновь обрели уверенность, и их свидетельские показания прониклись полной свободой. Опираясь именно на эти достойные доверия показания, я изучил большой процесс, который не должен впредь, как мне представляется, оспариваться, благодаря важному документу, чем я постарался обеспечить науку, столь соответствующему духу и сущности признаний, сделанных тамплиерами перед церковным священноначалием.
Перед лицом стольких обстоятельных признаний нельзя благоразумно приводить доводы в пользу невиновности ордена, исходя из протеста двадцати рыцарей, заключенных в Париже в аббатстве Святой Женевьевы (77), и тридцати других братьев, заключенных в доме