И еще: один более милосердный патриарх дал свободу этому монаху и позволил ему проповедовать свою доктрину (177). Все это доказывает одно или другое из двух вещей: либо крайнее безразличие в религиозных вопросах, либо чуть ли не всеобщую тенденцию к манихейству в этих краях.
Я весьма охотно останавливаюсь на последней гипотезе, ибо секта тогда сильно распространилась как в Вифинии, так и в Каппадокии (178) и, придя оттуда в Сирию, обрела благосклонность мусульман, которые в принципе терпимо относятся ко всяким
манихейским сектам (179); впрочем, арабы в лице манихеев имели союзников против греческих императоров. Между доктринами Манеса и ислама существует как бы чувство общего происхождения, пусть отдаленного и скрытого (180). Магомет, который с тринадцатилетнего возраста сделался заметным благодаря своему наблюдательному рассудку (181), бывал с караванами в Сирии, Египте и Палестине: повсюду он изучал нравы и религию, вел беседы с несторианским монахом Сергием, а по другим данным, и с сиро-яковитом
Баширом. (Batyras). Возвратившись из своих долгих странствий, во время досуга от мистической и созерцательной жизни, Магомет предавался размышлениям в пещере горы
Хира (Нега), находящейся в одном лье от Мекки; он вызывал в своей памяти то, что наблюдал в бесконечном количестве сект, в которых сирийский гностицизм играл главную роль; горя желанием привести арабов к изначальной религии, он встречался с самими гностиками в своих собственных концепциях. Так, господин де Сегюр (182) говорит: “В Алькоране находишь странное смешение еврейских и христианских доктрин. Следуя этой книге, существовало только шесть великих пророков: Адам, Ной, Авраам, Моисей,
Иисус и Магомет; последний самый выдающийся из всех. Сверх того, эта книга утверждает, что евреи,
думая, что убивали Иисуса Христа, поражали только призрак, тогда как Его тело вознеслось в небеса”. По одним цитатам можно судить, что я сделал и в примечаниях, об определенном виде гностического синкретизма, на котором замешан ислам
Любопытно, что с начала развития и распространения этой религии наблюдается ослабление богомильской секты в восточных странах, но если немного присмотреться к сути вещей, то встречаешь то же самое богомильское манихейство, пусть не господствующее, но побежденное, или скорее слившееся с исламом, и даже видно, что две доктрины поглотили одна другую, подобно тому, как и Реформа поглотила манихеев-катаров; однако старый гностицизм, сменив личину, не оставлял своих посягательств как на само магометанство, так и на христианство там, где его встречал. Изучим немного данную проблему — она стоит того труда,