У Святого Иринея Лионского есть фрагмент, сообщающий, что помазание елеем делает мертвых невидимыми для князей и высших сил, чтобы внутренний человек вышел бы за свои пределы, не оглядываясь на своем непрерывном пути, и чтобы тело было отодвинуто к скрытым вещам (145).
Все рассказанное мной происходит буквально на одной из двух половин большой части изображения IV. Здесь есть все, даже мертвая голова — необходимый символ совершавшейся мистерии. Вид атлета, унесенного к скрытым вещам; тело животного, подвергшегося священному испытанию несомненно, является одной из этих управляющих и сохраняющих премудростей, которым Бособр дает еще имя Омофоров, Атлантов или неустанно несущих: они представляют собой род сил, привнесенных Манесом в свою теогонию с Востока (146).
Вся эта сцена происходит в присутствии посвященного, подвергающегося в тот же самый момент испытанию огнем на печи, где он, кажется, удерживается насильно.
Вполне очевидно, здесь мы имеем дело с адамианами или адамитами (147), о которых Святой Епифаний (148) говорит, что они по природе своей кроты и устанавливают свои конвентикулы (так называются их церкви или собрания) в пещерах или около подземных печей, чтобы согреть тех, кто собирается в такого рода помещениях нагими, как если бы только что вышли из утробы их матерей (149).
Это те же самые адамиты, о которых говорит Анастасий: “Манихейские мужчины и женщины присутствуют нагими в своих церквях, где собираются в подражание Адаму и Еве” (150).
Теперь мы подошли к самым отвратительным мистериям манихейства, к чему мои латинские цитирования в предыдущих сносках уже должны были подготовить читателя.
В самой маленькой части барельефа, расположенной на V иллюстрации, видно посвященного, держащего телицу, в то время как другой, действие которого скрыто легким сукном, идет искать субстанцию своего Бога туда, где она в таком дерьме (151), из которого ее могут освободить только большая заслуга и непомерное милосердие избранных (152).
Избранные или совершенные у манихеев воображали, будто у них имеются божественные добродетели, очищающие милосердием, молитвами и святостью их персон божественные части, скрываемые в посевах всех вещей. Даже когда они употребляли определенные продукты питания, то верили, что, усваивая их, очищают их от материальной примеси (153), после чего частицы их Бога возвращались в свою небесную отчизну посредством луны и солнца, высшего убежища, где завершали свое очищение тем способом, о котором излагал выше.
По правде сказать, я затрудняюсь в выборе Отцов Церкви, чтобы разъяснить сцену, представленную взору и суждению моих читателей и, согласимся, очень сложную для описания, с чем нужно согласиться, и для того, чтобы все мои усилия пребывали в истине, постараемся говорить только о необходимом Папа Лев I был прав, квалифицируя их религию как культ дьявола, а их мистерии как мерзости (154).