* * *
В ту ночь я возвращалась к Доминику преисполненная надежды. Но меня ждало разочарование. Выслушав мой взволнованный рассказ, Доминик только покачал головой.
— Я знаю этот лабиринт.
— Ты… был там?
Доминик кивнул.
— В какой-то мере это действительно дорога в ад. Лабиринт ведёт в обиталище проклятых, что-то вроде преддверия настоящей преисподней.
— Преддверия?.. А я-то была уверена, что проклятые души попадают в саму преисподнюю, а не застревают на полпути…
— Ты ведь не думаешь, что демоны потерпели бы подобное соседство? У них — своя реальность, в которую никто, кроме них, попасть не может.
— "Настоящая" преисподняя?
— То, как назвали бы её смертные. Большинству демонов, исключая лишь самых могущественных, выбраться из неё очень нелегко. Правда, всем демонам открыт доступ в некоторые измерения, так или иначе связанные с их реальностью. В эти измерения можем попасть и мы. То, куда ведёт тоннель Теотиуакана, — как раз одно из них. И, поверь, место это — не из приятных.
— Тогда, конечно, не стоит ожидать, что там можно наткнуться на первых бессмертных… — поёжилась я.
— Если бы это было так просто — предугадать, где на них можно натолкнуться. Для бессмертных не существует отдельной реальности. Те, кого мы ищем, могут быть где угодно… Но я восхищён — мне понадобилось гораздо больше времени, чтобы узнать об этом лабиринте.
— Значит, человеческие методы не так уж и безнадёжны, — слабо улыбнулась я. — Всё равно… многое бы отдала за возможность переноситься в наш мир…
К сожалению, это желание постепенно становилось навязчивой идеей. Я всё чаще вспоминала предложение Эдреда, ругала себя за сумасбродность, пыталась избавиться от этой мысли раз и навсегда, но она настигала меня снова и снова, как возвратный тиф. Меня останавливал один веский довод: если Эдреду и известен способ вернуть меня в наш мир незаметно для Арента, он, конечно, не откроет его просто из любви к ближнему. Что именно он потребует взамен, я знала и не пошла бы на это даже ради спасения своего бессмертия. Однако, чем больше Доминик рассказывал о своих поисках в другом мире, тем сильнее мне хотелось переноситься туда вместе с ним. И однажды, неожиданно для себя самой, я заговорила об Эдреде. Лицо Доминика стало мрачнее грозовой тучи — очевидно, он не забыл ночь, когда едва успел вырвать меня из его логова.
— Чёртов выродок. Если он когда-нибудь посмеет хотя бы посмотреть на тебя, я сниму с него кожу.
Я чмокнула Доминика в нос и отодвинулась, прежде чем он успел прижать меня к себе.
— С чего ты вообще взял, что он помнит о моём существовании?