Любой воин мог поразвлечься с такой. Они теряли статус свободных женщин и становились бесправными рабынями. Поэтому им ничего не оставалось, кроме того как безропотно подчинятся и терпеть, пока преждевременная смерть не избавит их от страданий.
Женщины, сновавшие перед Баст, были сильны, хитры, изворотливы и выносливы. Они смогли выжить в жестоком мире Сеттов. Вся крепость держалась на их хрупких плечах.
А еще они бы своими руками разорвали каждого воина, до которого смогли бы добраться. Ярость, боль и ненависть читалась в их опущенных долу глазах, прикрытых накрашенными густыми ресницами.
Кошка улыбнулась, показав клыки. Она нашла слабое место Цитадели.
Девушка прошла вглубь скопления жилых ячеек. Плюхнулась на первые попавшиеся мягкие подушки и зачерпнула горсть орехов из вазы, стоявшей на столике. На Баст никто не обратил внимания, мало ли наложниц и одалисок вокруг? Все в одинаковом зависимом положении.
Женщины-Сетты занимались своими делами: стирали, готовили, разнимали и ругали дерущихся детей.
«Это не наказание, а рай какой-то, — подумала кошка, забрасывая горсть сладостей в рот и с интересом глазея по сторонам. — Хоть время потяну. Без меня Отважный не починится».
Расслабившись, Баст закинула ноги на столик, откинулась на подушки и вновь запустила ладонь в горку сладких липких орешков.
Спустя какое-то время, когда кошка вдоволь насмотрелась на жизнь одалисок и отвергнутых жен, в огороженный коврами отсек вошла хозяйка, молоденькая женщина-Сетт с завитыми рожками, темно-карминовой кожей. Ее миловидное лицо пересекал наискосок шрам от удара плетью. Стайка из трех маленьких девочек жалась к ногам матери. Все четверо уставились на гостью.
Баст отправила в рот очередную горсть сладостей.
* * *
Сталь в плавильни подали не той марки. Баст взбеленилась, она ведь хотела убраться отсюда побыстрее! Забыв о том, что она пленница, кошка минут двадцать орала на рабочих, вспоминая все нецензурные выражения, которыми изобиловал нецивилизованный район космоса.
— Мы не виноваты… — Глядя в пол и опуская ветвистые рога, топтались на месте перепачканные машинным маслом громилы. Кузнецы боялись поднять глаза на маленький, накаленный от гнева добела комок, прыгающий перед ними и размахивающий руками.
Наложница и потенциальная жена властителя была выше их статусом и имела право не только навалять техникам за нерадивость, но и приказать воинам выбросить кузнецов за борт. Ни один Сетт не посмел бы ее ослушаться.
А еще кошка опять начала есть, как взвод воинов. Куда девалась еда, было неизвестно. Но в плавильню и в мастерскую часто стали заглядывать рабыни-уборщицы. Баст разбрасывала вещи и инструменты, вечно разливала на пол масло, сорила, где только могла.