* * *
В ворота въезжал караван родителя, я узнала его по цветным попонам ублюдов, красный с жёлтым, цвет пустынных львов. Отбывший рано утром султан Аш Ша`харн вернулся с полдороги в полдень. Среди наших вьючных животных затесались ублюды странного окраса. Слишком бледные со шкурой, словно выцветшей на солнце. И попоны на кораблях пустыни не султанской расцветки. Чёрные с серебром и зеленью по краям, будто погребальный саван.
«По дороге папаня встретил караван жениха и на радостях вернулся,» – молниеносно сообразила я.
Отец-султан, без моего ведома уже распорядился моей судьбой, продав какому-то богатею. Это все меняло. Одно дело вереница женихов, другое, когда тебя ставят перед уже свершившимся фактом замужества. А третье это когда жених буквально стоит на пороге. Времени оказалось ещё меньше, чем я думала.
Если высокопоставленный родитель вообразил, что я буду покорно сидеть и ожидать своей судьбы – он очень сильно ошибается.
Я присела на край оконной ниши и вгляделась в пейзаж. В башни гостей не пустят. Пока караван пройдёт через магический барьер, пока разгрузят ублюдов, пока поговорят с наставницами. Есть время до вечера, в восточных песках не любят спешить и мне это на руку.
Требовалось составить план действий.
Спрятавшись в нише, я тревожно всматривалась в стражников на крепостной стене. У одного из них был шлем в форме головы пустынного льва, у другого грифона. Воины маршировали, словно шакалы, прогуливающиеся по краю барьера, истекая слюной.
В восточных пустынях замужество – дело скорое, любой из этих нагг-беев с изогнутым ятаганом может оказаться тем самым женихом, которому меня запродал родитель.
Я уже привыкла подмечать у охранников этот пристальный взор, рассматривающий окна наших белых башен. Жадные глаза, сверкающие из тьмы, заставляли леденеть, слишком голодным был их взгляд.
Каждый мало-мальски титулованный нагг-бей мечтает урвать себе сокровище. Купить за баснословный калым у торговца-отца тщательно оберегаемый цветочек и первым его сорвать.
Возможно один из этих тюремщиков в сверкающих доспехах, что бросает на окна бесстыжие взгляды сквозь узкие щели шлема, станет моим мужем.
Но я поклялась, что ни одному из них я не достанусь!
Год назад, когда у меня начались лунные кровотечения, я стала совсем взрослой. Это означало: у меня впереди четыре года, чтобы выйти замуж. После этого, по мнению большинства, я стану сушёной курагой, сморщенным гнилым урюком, прокисшей ягодкой, на которую никто так и не позарился. Короче старой девой, нахлебницей сестёр и позором отца.