А еще я поняла, что назад дороги нет. С таким конвоем не затеряешься случайно в коридорах. Поэтому, гордо задрав нос к потолку, я пошла вперед.
Вереница охранников привела меня прямиком в главный зал дворца, даже вспоминать дорогу не надо было. Меня сдали с рук на руки распорядителю, который на южный манер начал выкрикивать мои титулы, принадлежность к знатной фамилии и перечислять приданое, да так громко, что стекла зазвенели. Сдается мне, что принцы и здесь приплатили, вон как человек старается.
Все уже были в сборе, а танцы – в самом разгаре.
Халиф Арш`хан Агар`шай сидел на троне и дрыгал ножкой в такт ритму. Мой острый взгляд приметил небольшой постамент справа от правителя, на бархатной подушке лежали: диадема, золотое ожерелье без камня и малюсенький осколок зеркала.
Всем семь принцев сидели на банкетках у подножия престола. За ними по стеночкам стояли придворная знать и родственники халифа. Они, как стая воронья, наблюдали безобразие, творившееся в центре зала. Оставшиеся претендентки (их и в самом деле осталось немного, какой-то жалкий десяток) под иностранную музыку выводили замысловатый танец.
Я, не теряя достоинства, ловко ввинтилась в хоровод, в академии невест Агариш нас и не такому учили.
Откровенно говоря, меня коробило от искусственности и лицемерия происходящего. Судя по недовольному лицу визиря, его тоже не радовали эта приторная слащавость и поддельная невинность ситуации. Все были прекрасно осведомлены, зачем они здесь и для чего.
Халиф и принц перебирали своими жирными пальцами нас, как товар в лавке. Несчастных, бесправных наггинь, словно мы бездушные побрякушки, призванные всего лишь рожать наследников да побольше. Все знали об этом и смотрели в наши глаза и на наши тела в упор, без стыда, без капли сострадания.
Но старались. Старались сделать вид, что это не так, что все в порядке. Они тоже не ведали другой жизни.
Наших сыновей отнимут у нас в трехлетнем возрасте. Дочерей тоже отнимут. Если они будут обещать вырасти настоящими красавицами – раньше. Или позже, если будут не более чем милы на личико. Еще неизвестно, что хуже. Знать, что у тебя отнимут ребенка, или знать, что у твоего ребенка никогда не будет детей. Все. Все знали и продолжали смотреть. В их взглядах была фальшь, в сердцах лед.
Они смирились.
И об этом они тоже знали.
Но почему же мне никак не удается подчиниться правилам?
Сменилась фигура танца, я машинально сделала надлежащее па, так послушно и идеально меня выдрессировали в башнях Агариш.
Сменился партнер, передо мной возникла черная фигура. На этот раз это был цвет праздничной тьмы.