— Еду, — буркнул Лунин.
* * *
Несмотря на позднее время в легкоатлетическом манеже было довольно многолюдно. Наверное, потому, что холодно, догадался Лунин, в теплое время года все эти худые, жилистые люди наверняка наматывают круг за кругом на дорожках стадиона. Хотя, кто их знает, может, когда погода получше, они и зимой занимаются на свежем воздухе. Плавают же «моржи» в ледяной воде и ничего, не тонут. Но в такую метель, как сегодня, морозиться не захотят даже самые стойкие.
— У него как раз тренировка заканчивается, через пару минут освободится, — к Илье подошел Зубарев, о чем-то быстро переговоривший с невысоким, полностью седым мужчиной, который крепко сжимал в одной руке секундомер, а другой ободряюще махал пробегающим мимо спортсменам, — Барковец Владимир Федорович, у него наш Бегунок как раз бегать и научился.
— Не представляю, как это вообще возможно, — вздохнул Лунин, — в голове не укладывается.
— Что? — не понял оперативник. — Из спортсменов в наркоманы? Да запросто.
— Я не об этом, — Илья, не отрываясь, следил за тем, как группа молодых людей завершала очередной круг по дорожкам манежа, спортсмены двигались легко, казалось, они не прилагают особых усилий для того, чтобы бежать в таком высоком темпе, и только после того, как, поравнявшись с тренером, они пересекли невидимую финишную черту и обессиленно, тяжело дыша перешли на шаг, стало понятно, как сильно они устали, — как можно вот так бегать, круг за кругом, какой в этом смысл? Неужели им это не надоедает?
— Тебе пельмени жрать на ночь не надоедает? Всю жизнь жрешь, — язвительно отозвался тоже засмотревшийся на бегунов Зубарев.
— Пельмени — это другое, — Лунин наблюдал, как несколько спортсменов буквально рухнули на маты и теперь лежали, уставившись в потолок, — еда нужна для того, чтобы жить. Во всяком случае, мне. А им зачем это нужно?
— Вот сейчас тренер придет, ты у него спроси, — посоветовал оперативник, махнув рукой обернувшемуся в их сторону Барковцу, — только вначале давай по Токовенко все проясним, а затем ты хоть всю ночь его пытай о пользе бега, глядишь, сам к утру в секцию запишешься.
Подошедший Барковец пожал Лунину руку и предложил присесть на ближайшую лавочку.
— Сами понимаете, работа такая, что весь день на ногах, к вечеру устаю. Все-таки возраст штука непобедимая, хотя, — он хитро прищурился, — бороться с ним можно.
— Вот мы как раз на эту тему сейчас разговаривали, — подтвердил Зубарев, — товарищ вот, — он с усмешкой кивнул на Лунина, — тоже приобщиться хочет, но все никак не решается.