Я помчался вниз и стал искать свой компьютер, но когда нашел, батарея оказалась разряжена.
Я был в ярости.
Выбежал на улицу в надежде встретить соседей, но никого не было. Тогда я вернулся в дом, поставил компьютер на зарядку и принялся ждать. Сделал себе чай и, нервно дергая ногой, ожидал, когда на ноутбуке появятся первые признаки жизни и он включится.
В дверь постучали. Я побежал, чтобы открыть. На пороге стоял Иван.
– В чем дело, друже? – с ходу спросил он. – Где ты был? Ты пропустил пятницу. Что-то случилось?
Я был растерян. Смотрел на него и не знал, что сказать.
– Какое сегодня число, Иван?
Он вскинул брови:
– Что, так все плохо, братан?
– Нет, я серьезно, какое число?
– С утра было двадцать четвертое. – Сделал паузу. – Среда.
Меня охватил жар.
– Как среда? – Я хорошо помнил, что прыгнул в картину с девочками в четверг.
Стало быть, наступила следующая среда.
– Похоже, меня уволили, – с ужасом осознал я и тут же представил злобное лицо своего начальника, хотя говорил с ним всегда только по телефону – прелести удаленной работы.
– Я даю тебе последний срок, Фарловски, и, если ты не сдашь перевод, уволю! Я тебя предупредил. ПОНЕДЕЛЬНИК! – И кинул трубку.
– Меня стопудово уволили, – еще раз сказал я.
Иван сочувственно меня оглядел. Что ему еще оставалось делать, как только не вздохнуть?
– Хреново, – произнес он, но тут же добавил: – Пивка?
Я не сказал о своем путешествии Ивану. На вопрос, где я был, я пожал плечами, но потом все же ответил: отъезжал. Ну, в принципе, почти так и было. А что я должен был ему сказать? Правду? Я был на Гиллиусе? Так ему надо было ответить? Нет, нет, я промолчал. Я уже так и видел, как он звонит в дурку. Даже если горькая правда – это лучше, чем сладкая ложь, то, поверьте, такая правда никого не устроит.
– Проходи, – сказал я другу и закрыл за ним дверь.
Я поражался, как пиво могло все быстро менять.
⁂
Мне предстоял выбор. Он, как и жизнь, был коварен и очень опасен. Готов ли я был отдать неделю в своем мире на тридцать минут в волшебном? Нет, я не был готов.
Прокручивая снова и снова события, которые произошли, я, маясь, ходил по своему дому как привидение. Будто бы меня там насильно держали. Что я имел в своем мире? Работу и ту потерял. Хотя не могу сказать, что безумно ей дорожил. Я думал: мог ли я себе позволить посвятить свою жизнь перемещениям в другой мир, как мой отец? От нервов, что меня щекотали, я вылизал дом три раза подряд. Зачем-то купил целый пакет лампочек и двенадцать упаковок фломастеров. Я не мог спать, не мог есть, не мог полноценно существовать.