Напарник покачал головой, принимая мои аргументы. После чего оставил в покое метатель, подошел к панели управления платформой, и двинул вперед рычаги.
— Никогда еще со мной такого не было… — со смущением произнес он, когда наш транспорт медленно поплыл вперед. — Всегда четко понимал, что происходит. Знал, что делать. А тут…
— Смирись, — была бы возможность, я бы хлопнул Стража по плечу, чтобы хоть как-то ободрить. — Выпало тебе испытание тяжкое, но такова жизнь. А Господь никогда не даст больше, чем ты способен вынести.
— Да знаю! — отмахнулся Стеф. — Знаю. Только от этого не легче.
Спустя несколько минут мы уже подъезжали к остановившемуся за изгибом реки патрулю. Страж уже успокоился и смотрел на общинников спокойно, даже немного высокомерно, будто встречать его было их святой обязанностью. Игумену кивнул, но ручкаться и поклоны бить не стал. Не спускаясь с платформы произнес.
— Ну вот ты меня и встретил, отче. Веди.
Настоятель монастыря лицом закаменел, будто не брата встречал, а преступника. И следующей своей фразой окончательно дал понять, что так он к Стражу и относится.
— Оружие сперва сдай, сыне. Не должно арестованному оружному ходить.
Стеф ощерился по-волчьи, как всегда делал, когда в бой бросался. Но глупостей вытворять не стал. Отстегнул перевязь с квачем, снял пояс с кобурой, положил с ним рядом ручной плазменный метатель.
«Ежели не им верить — кому тогда? Да, Оли?» — беззвучно произнес он.
Ну хоть с платформы нас не ссадили, и то хлеб! Забрали оружие, деактивировали метатель и, усадив на корму, повезли в монастырь. Молча, причем — по дороге к Сосновску сопровождающие с нами почти не разговаривали. От пытавшегося вызнать причину ареста Стефа отец Иннокентий только отмахнулся:
— Не мое это дело, Страж. Приказ архимандрита я исполню, а дальше вы уж сами разбирайтесь. И вопросов мне не задавай, не знаю я ответов.
Но было видно, что какой-то информацией он все-таки владеет. Уж больно взгляды на моего подопечного он кидал красноречивые. Так смотрят на душу погубленную — с жалостью, замешанной на малой толике отвращения. Что-то знает? Про ведьм и мага? Если да, то откуда?
Общинники же, приданные игумену в качестве усиления, и вовсе оказались настоящими бирюками. Даже тот, на которого отец Иннокентий при первом разговоре со Стражем зачем-то посмотрел, поддержки ища или одобрения. При более пристальном осмотре ополченец этот оказался простым общинником, а никаким не ревнителем — таких мозолистых рук у священства отродясь не бывало.
В общем, ни словечка не произнес никто из нашего почетного караула за те три часа, что мы добирались до стен обители. А там и вовсе все скомканно вышло: мужики поклонились настоятелю и повели лошадей на конюшню обихаживать после дороги, а сам игумен повел Стефана в темную.