Вместе с тем квалификация М. Грушевского «президент Рады» была тогда очень распространенной, особенно в газетных публикациях. Сам Грушевский использовал визитные карточки с надписью на французском языке «President du Parlament D'Ukraine» (президент парламента Украины), а также позже подписывался «бывший президент Украинской Центральной Рады», хотя в протоколах заседаний Рады он назывался лишь председателем.
Во время работы Центральной Рады М. Грушевский занимал высшую государственную должность УНР, и был если не харизматическим, то уж точно — самым авторитетным политическим лидером в Украине. По очень удачному выражению М. Ковалевского, он исполнял «верховную функцию репрезентанта государства». Самый полный реестр всех, кто все-таки безосновательно титуловал его президентом, составил еще историк П. Усенко в работе «Был ли М. Грушевский президентом Украины?» Однако этот старый миф и сейчас продолжает распространяться через различные СМИ и печатные издания.
К сожалению, создаются и новые стереотипы. Один из них заключается в стремлении изобразить М. Грушевского в сфере государственного строительства более убежденным «самостийныком», чем он был на самом деле. В качестве главного аргумента сторонники таких утверждений приводят принятие 4-го универсала, отказ «от обязательств перед Москвой» и «конец Московской ориентации», которые вовсе не означали его полного отказа от идей федерализма. Развитие международной ситуации, фактическая война со стороны большевистской России, то есть крушение надежд создать на базе бывшей Российской империи федеративный союз демократических республик, подтолкнули Центральную Раду отложить, по словам М. Грушевского, «федерирование до того времени, пока станет ясно, когда и с кем объединяться, сейчас же — твердо стать на принципы полной самостоятельности Украинской республики…» Д. Дорошенко, уже позже, также оценивал провозглашение независимости УНР как неизбежную политическую комбинацию, как вынужденный обстоятельствами акт.
Общий анализ политической и публицистической деятельности в эмиграции 1919–1924 гг. подтверждает, что М. Грушевский оставался убежденным социалистом европейского типа. На наш взгляд именно эта идейная платформа постоянно подталкивала его к компромиссу с советской властью.
Устоявшееся в украинской зарубежной, советской и современной историографии мнение, что среди основных мотивов, побудивших вернуться М. Грушевского в УРСР, были потребность в научной работе и материальные трудности — не совсем верно. На самом деле именно идейно-политические взгляды М. Грушевского, которые ситуационно совпали с обманчивыми перспективами развития только что созданного на основах федерализма СССР, начало украинизации и нэповской либерализации и стали решающим фактором реимиграции ученого. Следует отметить, что именно политический сегмент биографии М. Грушевского является недостаточно изученным и наиболее спорным. Оценка деятельности ученого как политика имеет слишком широкий диапазон. От явно апологетических «великий политик» и «глубоко реалистичный талант» — до убийственных обвинений в причастности к моральной и физической ликвидации украинской аристократии.