Однако вдруг события приняли неожиданный и непонятный оборот. М. Грушевского везут снова в Москву и освобождают из под ареста, взяв обещание написать обращение к украинским деятелям в эмиграции. Через десять дней М. Грушевский писем не подготовил и более того — отказался от предыдущих показаний. Но ему позволили проживать в Москве.
Мастерски сфабрикованное чекистами дело фактически развалилось, хотя 50 человек были через год осуждены, но показательного процесса уже не получилось. Вопрос: какая могущественная сила вмешалась в это дело, забрала главного фигуранта, свела к нулю почти двухлетнюю работу НКВД?
Полностью аксиоматичным является то предположение, что указанный поворот в деле Грушевского не мог произойти без согласия Сталина. Никто другой из высшего партийно-советского руководства такую ответственность на себя взять не мог бы. Можно лишь допустить, что кто-то из них похлопотал за Грушевского. Этому есть прямые и косвенные подтверждения. Возможно, это был родственник М. Грушевского по материнской линии Г. Ломов-Оппоков — известный деятель большевистской партии, нарком юстиции в правительстве В. Ленина, а на тот момент заместитель председателя Госплана СССР, член ВКП(б) и ЦИК. М. Грушевский бывал у него дома. Материалы внешнего наблюдения за академиком свидетельствуют про его контакты с секретарем ЦК ВКП(б) Л. Кагановичем, наркомом финансов Г. Гриньком, некоторыми другими московскими высокопоставленными лицами — выходцами с Украины. М. Грушевская в 1939 г., хлопоча об освобождении осужденной дочки Екатерины, в письме к Сталину писала: «Вы знали и ценили научные заслуги моего покойного мужа…». Про определенный интерес Сталина к делу М. Грушевского свидетельствует и тот факт, что телеграмма о похоронах академика была направлена 29 ноября 1934 г. начальнику личной охраны «вождя» — К. Паукеру.
Имеет право на жизнь еще одно предположение: перед советским руководством за М. Грушевского могли похлопотать масоны. Это предположение небезосновательно, но беря во внимание строгую конспиративность этой организации, — оно вряд ли когда-нибудь получит документальное подтверждение.
В принадлежности М. Грушевского к масонам уже никто не сомневается, поскольку об этом достаточно открыто он пишет даже в своих воспоминаниях. Но сведения из дневника касаются только обстоятельств его разрыва с масонами в 1917 г. В исторической литературе сейчас делаются только первые шаги по раскрытию масонской тайны М. Грушевского.
Наиболее вероятно, что он вступил в одну из масонских лож еще в 1903 г. в Париже. Русская высшая школа социальных наук, куда он был приглашен для чтения лекций, была известна как один из заграничных центров масонства, запрещенного царем в России еще в 1822 г. К тому же руководителем этой школы был проф. Ковалевский — фундатор новейшего русского масонства.