Нет, через такое место можно только проезжать, и побыстрее, не останавливаясь.
В кармане джинсов завибрировал мобильник. Симон снял с руля правую руку и, извернувшись, полез за телефоном. Когда наконец удалось его достать, телефон уже умолк. Но тут же тренькнул – голосовое сообщение. Симон поднес мобильник к уху.
Куда ты подевался, придурок? Я весь вечер тебя прождала! Думаешь, мне больше нечем заняться? Пошел ты знаешь куда!
Кандис… Симон улыбнулся: он и забыл про прелестную блондинку. Хотел было ей перезвонить – но что сказать? Что едет на юг, хочет увидеть Средиземное море? Она бы заорала в ответ, что он ненормальный. И не ошиблась бы.
Симон бросил мобильник на пассажирское сиденье. Кандис подождет.
Возможно.
Это было частью игры – завоевывать ее каждый раз по новой. Он представил тело, вздрагивающее от его поцелуев, ощущение ее кожи под пальцами. Вздохнул и провел рукой по нагретому пластику руля.
Шоссе стелило под колеса машин свои восемь полос. Гольдман еще раз спел «Мы поедем». Симон смотрел на бесконечные винные склады «Критер».
Склады, склады, ничего, кроме складов.
Мысли перескочили на раскопки в аббатстве Сент-Антуан. Там, наверное, тоже есть склады, в подвалах. Крипты. Он только сейчас сообразил, что перед отъездом следовало сходить в аббатство – может, нашел бы там улику, какую-нибудь деталь. Он представил черноту подземелий, длинные подземные ходы, соединяющие аббатство с портом, с цитаделью, с тюрьмой.
Почему бы и нет?
Подземелье под тюрьмой? И где-то там, в сумрачном лабиринте, Жан-Луи Валерино. Неуловимый.
Вот Симон медленно продвигается по темному проходу. Оружия у него нет, только свисток и дубинка вроде полицейской…
Он поежился.
Во мраке мало что можно разглядеть, как ни напрягай зрение. И тут на него надвигаются два желтых фонаря. Стремительно. Ни одно живое существо не способно двигаться с такой скоростью.
Желтые фонари уже вплотную…
Суббота, 19 августа 2000, 00:11
Чаячья бухта, остров Морнезе
Нож совсем рядом.
Сейчас воткнется в меня. И все же я не закрывал глаза.
Замер. Смирился.
И чудо, о котором я и не молил, случилось.
Лезвие остановилось в нескольких сантиметрах.
Я сумел повернуть голову. Отец вцепился в запястье нападавшего, навалился на него всем своим весом. Я вспомнил про складной ножик, который дала мне Мади, но не мог и пальцем пошевелить. Я словно окаменел.
Папа изогнулся и внезапно лягнул темноту. Нападавший глухо вскрикнул и, не выпуская ножа, повалился вбок. Отец отпихнул меня в сторону и бросился сверху.
Я в ужасе подумал, что он сейчас напорется на нож. Сцепившиеся тела покатились по дороге, исчезли в канаве.