Я сидел в углу, сжавшись в комок, не мог разговаривать, не мог думать. Лишь пробормотал безразлично:
– Помолчи, Мади. Не трать попусту кислород. Дыши пореже.
– Чушь! Мы еще живы! А если нам придется умереть здесь, в этой яме, лучше уж использовать оставшиеся пять часов. Разве не так?
– Мне не хочется разговаривать, Мади.
Я видел, как ее тень мечется по подвалу взад и вперед.
– А мне вот хочется! Я хочу поговорить! Меня это успокаивает. Я нервничаю. Мне надо разрядиться. Колен, твой отец сволочь. И тебе надо с этим смириться. Ты не виноват. Мы тебя не виним. Ты не мог знать. В мире существуют сволочи, и у них тоже есть дети. Я знаю, о чем говорю.
– Заткнись, Мади, – устало попросил Арман.
В голове у меня все путалось. Мне не хотелось разговаривать, не хотелось кричать, не хотелось плакать, не хотелось спорить, не хотелось биться в поисках выхода, хотелось одного – остаться здесь, в темноте.
Не так уж плохо ждать в темноте, пока все закончится.
Ждать, просто дождаться, когда перестану дышать, не прилагая никаких усилий, ждать, пока все во мне замрет.
– Есть кто-нибуууудь?! – снова заорала Мади.
Арман не выдержал:
– Не обижайся, Колен, но ты себе представить не можешь, до какой степени меня бесит, что я умру девственником.
Он серьезно? Или хочет меня рассмешить?
– Ты все равно умер бы девственником – что в пятнадцать лет, что в восемьдесят пять, – откликнулась Мади. – Считай, что тебе чертовски повезло умереть в этом подвале, не придется всю оставшуюся жизнь страдать.
Арман взорвался:
– Если выберусь отсюда, перетрахаю всех твоих сестер, одну за другой!
– У меня их пять, малыш, тебе здоровья не хватит. И все такие красавицы, что в твою сторону даже не взглянут. И еще у меня есть брат, тот самый, что подарил мне нож, он вообще обожает ножи.
В темноте раздалось еще одно оглушительное «Ээээй», и снова все затихло.
Но Арман не унимался:
– Красавицы, говоришь? А ты уверена, что они действительно твои сестры?
Пауза.
– Обещаю тебе, девственник, если мы выберемся, я попрошу моего друга прикатить на Морнезе только для того, чтобы по одному выдрать волосенки на твоих лапках, а потом зажарить тебя, как молочного поросенка.
Я чувствовал, что нервы у обоих на пределе, но сил не было вмешаться. Мне хотелось остаться здесь, а они пусть бы спаслись. Если бы я мог обменять свою жизнь на их спасение… И все же я собрался с силами и призвал:
– Успокойтесь! Во всем виноват я. Лучше постарайтесь вместе что-нибудь придумать.
– Отличный совет – что-нибудь придумать! – обозлилась Мади. – Мы полчаса пытались приподнять крышку – и что?