Лафемас вновь принялся расхаживать взад-вперед по гостиной, хлопая рукой то по одному, то по другому предмету обстановки, закручивая кверху усы, то и дело поправляя шпагу, смеясь и разговаривая с самим собой, словом – предаваясь всем проявлениям крайней, самой неожиданной радости.
Между тем Татьяна хотела получить у него хоть какие-то пояснения касательно его отношений с Паскалем Симеони, но не успела она открыть и рта, как Лафемас резким, хотя и почтительным жестом остановил:
– Позднее… в другой раз я вам расскажу все, что вы хотите знать, сударыня. После того, что сообщили мне вы, я не вправе что-либо скрывать от вас. Уже вечер, время позднее; вам не кажется, что нужно лучше условиться о наших действиях… против главного объекта ваших горьких воспоминаний? Ведь Паскаль Симеони интересует вас постольку-поскольку, не правда ли? Он всего лишь статист в этой драме… стало быть, мы всегда успеем им заняться… Но граф Анри де Шале! О, это совсем другое дело. Ха-ха-ха! Кажется, я вполне уловил вашу мысль, сударыня. «Запечатлеть последний поцелуй ненависти на его холодном челе… Скорее увидеть его мертвым, нежели в объятьях другой». Это представляется мне довольно-таки ясно… Значит, вы решились на все?
– На все! – глухо повторила Татьяна и добавила, пристально посмотрев на Лафемаса: – На все, кроме откровенного убийства.
– Тогда договорились, черт возьми! Фи!.. Зачем убивать! Такой способ годится только для простых людей. Но граф де Шале… вельможа, состоящий в заговоре против государства, против первого министра… должен умереть прилюдно… обезглавленным на эшафоте!
Татьяна вздрогнула.
– Что ж, – продолжал кровожадный человек, – мы подумаем над тем, как передать в руки палача одну из благороднейших голов Франции!.. Как мы это сделаем… это уж, как вы правильно сказали, сударыня, мое дело… и, поверьте, я не пожалею сил, чтобы с честью выйти…
Лафемас умолк. В гостиную вошла Катя, крепостная.
– Что еще? – резко спросила Татьяна.
– Простите, барыня, но здесь один молодой человек, и он настойчиво добивается разговора с вами.
– В десять часов вечера! Странное время для визита. Как зовут этого молодого человека?
– Кроме вас, он никому этого не желает сообщать.
– В самом деле! Как думаешь, Катя, я его знаю? Тебе он знаком?
– Мне кажется, госпожа, я его видела месяцев пять или шесть тому назад, когда вы жили рядом с Лувром. Впрочем, предвидя, что вы, быть может, откажетесь принять его так поздно, он просил вас вспомнить историю потерянного портрета.
– Потерянного портрета!
Татьяна вдруг захлопала в ладоши, как будто припомнила нечто интересное.