– Я знаю, я знаю, кто этот молодой человек! – вскричала она. – Но что ему нужно? Зачем он хочет меня видеть? – продолжала она вполголоса.
С самого начала этого разговора Татьяны со своей горничной Лафемас из приличия откланялся, но русская, казалось, не обратила внимания на его прощальный поклон.
– С вашего позволения, сударыня, я пойду, – сказал он тогда.
– Как! – промолвила она. – Вы уже уходите, господин де Лафемас? Но почему?
Физиономия командира ловкачей ясно отвечала за него: «Да потому, что мне здесь больше нечего делать, так как кто-то другой вырывает вас из моего общества!»
– Ну нет, вам не следует уходить! – живо возразила Татьяна. – Не следует… по крайней мере, до тех пор, пока я не переговорю с этим молодым человеком! Это родственник графа де Шале.
– Родственник графа де Шале?
– Да, адвокат, некто Фирмен Лапрад.
– Фирмен Лапрад… не знаю такого.
– Но я знаю… и не знаю почему, но думаю, он может быть нам полезен… даже очень полезен. Полноте, господин де Лафемас! Даже если в вашей охоте станет на одну гончую больше, это никак не отразится на вашем вознаграждении… Ради подобной перспективы можно ведь пожертвовать получасом вашего драгоценного времени, не так ли?
Лафемас поклонился.
– Разумеется, сударыня.
– Посидите же здесь. Катя, подай прохладительных напитков господину де Лафемасу.
С этими словами Татьяна быстро вышла из гостиной.
Объясним в нескольких строках отношения, существовавшие между Татьяной Илич, московиткой, и Фирменом Лапрадом, адвокатом.
Ближе к концу 1625 года, предшествовавшего тому, в котором происходит наша история, в сентябре месяце, однажды под вечер, Фирмен Лапрад, гуляя по уединенным дорожкам Кур-ла-Рен, сделал находку, ценность которой заставила его поспешно вернуться домой, где, запершись в своей комнате, он мог рассмотреть ее более свободно.
То был миниатюрный портрет работы Мишеля Кастелло, усыпанный крупными бриллиантами, блеск которых при огне в первую минуту совершенно ослепил молодого человека. Но когда он, так сказать, упился этим сиянием, то его глаза остановились на самом изображении…
– Да это же граф де Шале! – вскричал он.
И он не ошибался. То был действительно портрет графа Анри де Шале, которого Фирмен Лапрад – будучи тогда еще скромным студентом, – знал лишь в лицо, так как никогда бы не осмелился без представления заговорить со столь важной особой!
На оборотной стороне этого портрета, на слоновой кости пластинке, золотыми буквами были выгравированы имя и дата:
Анри.
15 февраля 1625 года.
Чуть ниже – другое имя:
И наконец под ним, по-русски, всего одно слово: