– Эге! – произнес Симеони. – Да вы, кажется, изволите гневаться, любезнейший господин де Лафемас, за то, что вам предложили научить вас жить?
– Я нисколько не гневаюсь, сударь, – возразил начальник ловкачей дрожащим голосом, ясно противоречащим его словам. – И в доказательство тому – если вы действительно так ловки, как говорите, если вы научите меня жить… ха! ха! меня, который желает, и не скрывает этого научить вас умереть, – готов сделать вам одно предложение.
– Полноте! Какое же?
– Монсеньор кардинал де Ришелье любит людей храбрых и способных.
– И что с того?
– Вечером сего дня я намеревался отправиться к его светлости.
– Ну и?
– И если вы не имеете других планов, то, может быть, вы захотите вступить в ряды гвардейцев первого министра, господин Симеони?
Искатель приключений задумался.
– Не знаю, – промолвил он. – Поговорим об этом позже.
– Поговорим… возможно… если я вас не убью.
Лафемас встал в гарду.
– Поговорим, обязательно поговорим, – сказал Симеони и небрежно скрестил шпагу со шпагой противника.
Следуя полученному совету, Мирабель и Ла Пивардьер, один – слева, другой – справа, стали светить сражающимся, тогда как Жильетта забилась еще дальше под прилавок.
Зловеще бряцнули шпаги, как всегда бывает перед атакой. Симеони, очевидно, именно этого и ожидал. Лафемас и в фехтовании был верен своему характеру: то была воплощенная хитрость, осторожность и – при удобном случае – неукротимость. Удобный случай представился; он сделал резкий выпад, но в тот самый момент, когда он полагал уже, что достиг своей цели, Симеони вышиб у него из рук шпагу.
– Раз! – спокойно проговорил искатель приключений.
Лафемас прикусил губу с такой злостью, что пошла кровь, но не произнес и слова.
Он лишь поднял шпагу и вновь встал в стойку.
Новая схватка продолжалась дольше первой.
Нападения со стороны Лафемаса участились, при этом Симеони заметил, что ему и правда хотят нанести смертельный удар.
«Нет, ему явно невыгодно представлять меня кардиналу», – подумал он и, парировав удар Лафемаса, так ловко приподнял шпагу противника, что та, взлетев к потолку, вонзилась в стоявшую позади Паскаля скамейку.
– Два! – сказал он спокойно и подал шпагу Лафемасу. – Угодно ли продолжить?
В душе у Лафемаса кипело; он бы с радостью отдал за реванш – реванш ужасный, безжалостный – пару лет своей жизни, но Лафемас был не только отъявленным мерзавцем, но и человеком разумным.
«Из этого пройдохи выйдет отличный новобранец для гвардии господина де Ришелье! – подумал он. – Новобранец, за которого я получу щедрое вознаграждение, и который – кто знает! – возможно, станет мне надежным помощником в моих делах».