Паскаль Симеони снисходительно кивнул в знак согласия.
– Это случилось часов в восемь вечера, – начал рассказ Жан Фише. – Я слонялся без дела неподалеку от дома, как вдруг, проходя по Адской дороге, рядом с лугом, что тянется вдоль крупной лесосеки, прилегающей к Коффри, услышал крик: «Волк! Волк!» Бегу я, значит, на крик, и что же я вижу – волка, да какого! – просто громадного… ручаюсь… который носится, словно бешеный, вокруг стада коров, принадлежищих одному фермеру, моему другу. Если вы никогда не видели ничего подобного, господин Жуан, то многое потеряли! Когда изголодавшийся волк выскакивает из лесу с явным намерением поживиться первой же скотинкой, какая попадется ему на глаза, коровы, завидев его, тоточас же сбиваются в кучу, выстраиваясь таким образом, чтобы сформировать своего рода огороженное пространство, внутрь которого они вталкивают телят и молодых, еще безрогих бычков, и хищник, не осмеливаясь броситься на этот усеянный рогами бастион, бегает вокруг него, отчаянно завывая.
Пастушок, мальчуган лет двенадцати – звали его Гаспар, – держался среди своих животных, но было заметно, что он очень напуган.
«Не бойся, мой мальчик, – кричу ему, – сейчас я избавлю тебя от этого горлана!»
И, зажав в руке кизиловую палку, которую я всегда беру с собой в качестве трости, когда выхожу на прогулку, я иду прямо на волка, который остановился при моем приближении и пялит на меня глаза… так, словно готов проглотить в один присест.
Еще бы! Когда эти лесные господа изголодаются, им становится не до нежностей! Натощак они способны на все. Абсолютно на все, как доведенные до крайности трусы, которые больше не знают опасности.
Но, сами знаете, мне ли бояться какого-то волка? Более того – при мысли о том, что он станет защищаться, я даже повеселел. Его озлобленный вид – ощетинившаяся шерсть, белые скрежещущие зубы – меня даже забавлял немного.
Иду я, значит, к нему, мило улыбаясь, только чтобы сказать ему: «Не бойся! Мы всего лишь побеседуем!», но не тут-то было!.. Я уже шагах в десяти от нашего пожирателя баранов, но тут вдруг из рядов коров вылетает огромный черный бык и стрелой несется на волка. Ах! Стыдно признавать, но меня, судя по всему, серый опасался гораздо меньше, чем быка, так как перед этим новым противником наш негодяй, в один миг растеряв свой гордый вид, уносит ноги в сторону леса… Бык бежит за ним… а я – за быком, крича: «Эй, Робен – его зовут Робен, этого быка; мы с ним знакомы, – эй, Робен, куда ты лезешь? Тебя это не касается! Ты попортишь его, этого зверюгу, своими рогами, позволь нам самим все урегулировать, вдвоем – только он и я! Мне нужна его шкура – будет ковриком перед кроватью!»