Перипетии битвы вывели его к Жану Фарину, все так же бесстрастно стоявшему, со сложенными на груди руками, у буфета. И внезапно в голове у Бальбедора промелькнула мысль, мысль, конечно, ужасная и преступная… Но, доведенного до такого отчаяния, можно ли упрекнуть его в том, что он не был более в состоянии отличать худо от добра?
«Умирать так умирать, но прежде я должен хотя бы попытаться отомстить!» – подумал шевалье.
И ринувшись с рычаньем на противника, он до того удивил Леперка этим рыком, что тот попятился…
Шевалье только это и было нужно. Он находился всего в паре шагов от Жана Фарина. Сделав четверть оборота и совершив резкий выпад, он мог – или, по крайней мере, надеялся на это – достать, убить предводителя заговорщиков.
С быстротой молнии он повернулся и рванулся вперед; его шпага задела лицо Жана Фарина.
Но всего лишь задела – не более!
Открыв же себя совершенно этим смелым маневром, несчастный предоставил противнику все шансы, которыми тот и воспользовался.
– А! Предатель! – вскричал Леперк.
И шпага моряка вошла на два дюйма в сердце шевалье.
У того достало еще мужества улыбнуться.
– Не вы… шло! – пробормотал он. – Жаль!
И он упал замертво.
Жан Фарин даже бровью не повел.
Глава IV
Отчего баронесса де Ферье была несчастна, и как Фирмен Лапрад припомнил аксиому: «Хорошее предостережение стоит двух»
Я уже говорил где-то в этой книге – да и прежде меня об этом говорили не раз, – что любовь развивает умственные способности. Отправившись, как мы видели, со всей поспешностью в особняк Ферье, Паскаль Симеони не думал ни о чем другом, как только явиться поскорее на призыв хорошенькой баронессы. Однако пока он бежал с лестницы и подходил к отелю, ему пришла в голову мысль, что баронесса де Ферье, назначив свидание на полдень, была, конечно, уверена в том, что будет в этот час одна. Но должен ли он действовать так, как бы знал об этом? Конечно, нет, потому что это вызвало бы подозрения и удивило бы прислугу барона.
И в этой ситуации элементарная осмотрительность подсказала ему остерегаться всего и каждого.
Вот почему у первого же встретившегося ему слуги Паскаль Симеони спросил, может ли он видеть господина барона де Ферье.
– Господина барона нет дома, – отвечал слуга.
– Вот как! А господина Фирмена Лапрада, его племянника?
– Господин Фирмен Лапрад также отсутствует.
– А госпожа баронесса?
– Госпожа баронесса в своих покоях.
– Что ж, потрудитесь сейчас же доложить ей, что явился господин Паскаль Симеони.
– Сию минуту, сударь.
Таким образом, Паскаль устранил всяческие подозрения о том, что он явился, собственно, к баронессе, и в том случае, если бы барон или его племянник вдруг вернулись, застав его в доме, они тотчас же узнали бы от прислуги, что сей визит предназначался им.