– И ваша месть состоит в том, чтобы отнять у меня расположение мужа? – прошептала я, леденея от ужаса. – Мою тихую жизнь превратить в адские мучения?
Фирмен Лапрад покачал головой.
– О! Прелестная тетушка, – воскликнул он, – лишь от вас зависит, превратится ли ад в рай.
– Что же я должна для этого сделать?
Он подошел ко мне со сверкающим взором, с протянутыми руками…
– Ах! – вскричала я, бросаясь от него в страхе, – только тут я его поняла! – Нет! Нет! Лучше тысячу раз ад без вас, чем рай с вами! Презренный! И вы не боитесь, что небо обрушится на вашу голову в наказание за вашу преступную любовь?
– Небо устроено прочно, – сказал он мне, пожав плечами.
– Но что, если я расскажу вашему дяде все то, в чем вы осмелились мне признаться?
– Он вам не поверит!
– Не поверит? И почему же?
– Потому, что он любит меня безгранично; и, любя меня безгранично, считает меня образцом всех добродетелей. К тому же предубежденный против вас стараниями вашего покорнейшего слуги, он даст совершенно иное толкование вашим словам.
– Иное толкование?
– Да… Я его убедил, что вы завидуете моему счастью… его любви ко мне… Завидуете его щедрости ко мне!
– О!.. Стало быть, если я открою ему ваше гнусное поведение…
– Он сочтет его клеветой!
– Вашу преступную любовь?
– Клевета!
– Низкий, подлый вы человек! Однако же господин де Ферье все еще любит меня, что бы вы ни говорили! А если я сумею убедить его, что вы гнуснейшая тварь?
Фирмен Лапрад снова улыбнулся, на сей раз еще более зловещей улыбкой.
– Откровенно говоря, я сомневаюсь, что вам когда-нибудь удастся заиметь над ним эту власть, прелестная тетушка, – возразил он. – Но если по какому-нибудь случаю вы и сумеете убедить моего дядю в необходимости выгнать меня…
– То?
– То… помните… мне будет жаль его… вас… себя самого! Что я сделаю, я еще не знаю, но уверяю вас: я не уйду, не отомстив! И отомстив жестоко!
* * *
– Однако это какое-то чудовище, а не человек! – вскричал Паскаль Симеони, не в силах более сдерживать негодования. – Как!.. Он не скрыл от вас и того, что в случае, если вам удастся выйти победительницей… он не остановится… даже перед убийством… убийствами!
Анаиса де Ферье хотела ответить, но лихорадочное волнение, поддерживавшее ее до сих пор, вдруг исчезло, и бледная, дрожащая, она вновь упала в кресло.
– Довольно, сударыня, вы достаточно сказали мне для того, чтобы я знал, как мне теперь действовать. Впрочем, еще два слова… Только прежде успокойтесь! Вам теперь нечего бояться! Теперь, когда вы уверены, что у вас есть друг, который постоянно будет оберегать вас!