Взгляд Ярена резал меня не хуже самого острого кинжала. Наконец он бросил сквозь зубы:
– Лучше бы встречалась.
Дыхание перехватило. Мне показалось, что я со всего размаха ударилась о несокрушимую ледяную стену. Лицо горело, будто Ярен залепил мне пощёчину. Вот как. Признание оказалось ненужным. Я сама ему не нужна, назойливая, нескромная… зачем я вообще заговорила об этом, надо было молчать.
На глазах вскипали непрошеные слёзы. Я отвернулась, но Ярен мгновенно схватил меня за плечи, разворачивая к себе. Он выглядел взволнованным и даже немного испуганным, и готовое вырваться рыдание застыло у меня в горле.
– Ты неправильно поняла, – начал было он, но сразу осёкся. По лицу прошла тень. – Хагос… да почему же всё так…
Он легонько встряхнул меня, как будто пытался привести в чувство. Снова заговорил, пытливо всматриваясь в моё лицо:
– Я не вправе… не могу тебе что-нибудь обещать. Ничего не могу дать, кроме проблем и неприятностей.
Взгляд его изменился, стал мрачным и злым. Я уже видела у него такое выражение лица: злость и отчаяние, направленные скорее внутрь, чем наружу. На себя самого.
Вопрос сам сорвался с губ, я даже обдумать его не успела:
– Кто ты? Что ты скрываешь?
В глубине его глаз метнулось отчаяние. Ярен стиснул челюсти. Ничего не ответил.
Я протянула руку. Хотела дотронуться, провести по складке между бровями, разгладить, согнать с его лица это выражение. Внутри щемило до боли, и я сама не понимала, отчего это, от жалости или от мучительного притяжения.
Ярен поймал мою руку, не позволив коснуться. Мы оба застыли, пожирая друг друга взглядами.
Я понимала, что он не говорит мне даже половины правды. Понимала, что все запуталось в тугой неразрывный узел: чужие мотивы, желания, цели. Понимала, что в тайнах Ярена можно утонуть с головой, что почти наверняка в этом замешан и Хранитель. И в то же время я знала, видела, чувствовала, что Ярена тянет ко мне, как и меня к нему. Тянет безумно, невыносимо, на грани невозможного.
И я верила ему. Даже не потому, что он вручил мне свою жизнь, не потому, что ему доверял ректор. Просто верила – иррационально и глупо. И сейчас, здесь, внизу, вдали от мира мне смертельно хотелось забыть обо всём. Притвориться, что на свете не осталось никого, кроме нас, что больше нет недомолвок и секретов, что всё потеряло значение, всё, кроме того, что мы здесь, друг напротив друга, только он и я.
И снова сорвалось с губ своевольное, непрошеное, потаённое:
– Поцелуй меня.
Ярен резко втянул в себя воздух. Его зрачки расширились, и от одного этого у меня захватило дух, томительно засосало под ложечкой.