Время до вечера тянулось томительно. Мы с Лидайей поели, поболтали (я отвечала немного невпопад), позанимались, я даже успела немного поспать. За окнами давно сгустилась темень, а Хен всё не шёл.
От грызшего внутренности беспокойства я начала метаться по комнате.
Вот опять он заставляет меня ждать. Я так многого не успела спросить, я… я ведь только сейчас поняла, что это он, неужели неясно, что я вообще не хочу с ним расставаться? Почему он мотается один Хагос знает где, разве не должен спешить ко мне со всех ног? А вдруг что-то случилось? А вдруг его поймали? Раскрыли? Убили?
Наверное, ещё минут пятнадцать, и я, наплевав на всё: на покушения, на запрет передвигаться по академии в одиночку – отправилась бы на поиски, но тут наконец-то в дверь постучали.
Сердце замерло, а потом пустилось в пляс. Я бросилась в нашу маленькую прихожую, предупредив Лидайю:
– Я открою!
Та валялась с книгой у себя и только проводила меня вопросительно-недоумённым взглядом.
Я открывала, уже зная, что за дверью Хен. Просто чувствовала, как будто его аура проникала сквозь стены. Перехватило дыхание, подрагивали кончики пальцев, стало страшно: а вдруг я выгляжу как-то странно или нелепо? А я даже в зеркало не посмотрела.
Но стоило увидеть Хена, как все лишние мысли вылетели из головы. Хотя, наверное, правильнее было бы сказать, что из головы вылетели вообще все мысли. И я только стояла, как статуя, и молча пялилась на Хена.
Он переоделся: свободный серый свитер, штаны. Волосы были взлохмачены, влажные – душ он там принимал, что ли? И тоже вдруг застыл, пожирая меня взглядом. Положил руку на дверь, будто боялся, что я вдруг закрою, стоял и молчал. И я застыла на пороге, не давая Хену пройти.
– Кто пришёл?
Слава Нигосу, голос Лидайи привёл меня в чувство. Я отшатнулась, давая проход. Оказавшись в прихожей, Хен бросил взгляд в сторону комнаты. Я только тут сообразила, что при Лидайе мы не сможем поговорить начистоту. Хагос, что же делать… не выгонять же её из дома на ночь глядя?
Сейчас Хен скажет, что зайдёт в другой раз. Я сжалась, уже готовясь к боли: почему-то ужасно не хотелось, чтобы он уходил. Даже до завтра. Даже на несколько часов.
Но Хен промолчал. Перевёл взгляд на меня, поймал за локоть и притянул к себе, другую руку положил на поясницу, отчего я невольно прогнулась в талии, прильнула к нему ещё ближе. По жилам хлынул жар, сердце запрыгало в груди, как сумасшедшее. Ой-ой-ой, это что же сейчас будет!
И всё равно я не противилась. И не могла бы. Чувствовала себя мягкой, как подтаявшее масло, только и хватило на то, чтобы упереться рукой в широкую грудь, шепнуть: